Я, наверно, не помню уже:
был рассвет партитурой узорною,
снегопад, словно кровь на ноже,
ярко музыкой плакал мажорною.
Нелогичные стыли во мне
выражений и возгласов особи,
белой тенью на белой стене
распластались словесные россыпи.
Как снежинки, мне их не собрать.
И вопроса томится излучина:
что тебе этой музыки рать,
если ссорами верность измучена?
Есть ли в зорном восходе итог?
Или мы – за чертою вечернею,
или это на шее пролёг
Млечный Путь полосой суеверною?
Я не знаю, и знать не могу.
Из окна я увидел узорного:
белым утром на белом снегу
ожерелье из жемчуга чёрного.