На входе около храма,
на дорогом белом мраморе,
На сквозняке и на холоде, объятый жаждой и голодом.
Сидит несчастный старик,
с густой, седой бородою,
И подаяния просит,
Сухой, дрожащей рукою.
В глазах немая печаль,
Немая грусть и отчаянье,
Невыразимая боль,
Невыносимых страданий.
Нет ни монеты ни хлеба,
В его дрожащей ладони,
Он молча смотрит на тех,
Кто молча мимо проходит,
И с каждым мимо прошедшим,
Внутри него что-то рвется,
Он смотрит в спины надеясь,
Что кто-нибудь обернется.
Но все идут так как шли,
Никто к нему не вернулся,
И от жестокости этой,
Слёзы в глазах навернутся,
И вот на мраморе белом,
На сквозняке и на холоде,
Сидит и плачет старик,
Объятый жаждой и голодом.
Вот он сидит на камнях,
Грудь сотрясают рыдания,
От сострадания людям,
В которых нет сострадания.
Оставлен всеми, непонят,
Забыт, растоптан и брошен,
Ненужен, вычеркнут, стёрт,
Никто не помнит нарочно,
Старик лицо прикрывает,
Рукой сухою от старости,
Чтобы не видел никто,
Слёзы отчаянья, слабости,
В его груди бьётся сердце,
С каждым ударом слабее,
Дыханье стало спокойней,
И ни о чем не жалея,
Старик со вздохом последним,
Сказал:-"Я всех вас прощаю",
С последним сердца ударом,
Старик отправился к раю...
"The YascheR"