* * *
Я удаляюсь всё дальше от местонахождения Пенелопы,
Питаясь исключительно забродившим соком чёрного винограда,
Привыкнув к холодному ветру, дующему из Лобни,
Проезжая развязку Дмитровского и МКАДа.
И уже безразлично текущее: Клязьма, Сетунь...
Вода всё равно с окалиной, время с мясом.
Тепловоз без вагонов фарой косит фасетной
На православный лес с осенним иконостасом.
И не ведомо где, но теперь уже в полностью безразлично,
Ты, привыкшая прятать сокровищницу в лохмотьях.
Всё говоримое мной стало давно безлично,
Словно, отражающее ничто, твоё пустое окно напротив.
Только северный ветер, перемешивает все звуки,
Словно экуменист в корнях высушенной секвойи.
Словно жизнь ничего не оставившая от разлуки,
Резко разоблачила своё сечение осевое...