Поэма
Перевод с марийского Анатолия Мосунова
В круговороте вечном мирозданье.
Красны столетья гулом площадей.
И не напрасно улицам названья
Даются в честь событий и людей.
Они причастны к торжествам и войнам,
Былое верно, искренне хранят,
Они невозмутимо и достойно
С грядущими веками говорят.
Чапаев жил - и улица такая
Есть и в селе, и в городе большом,
Начдив-герой крушил казачьи стаи
Разящим, словно молния, клинком.
В селенье каждом улицу по праву
Назвали мы в честь Ленина-вождя,
Она всегда шумна и величава,
Прекрасна, словно сад после дождя.
Как к коммунизму главная дорога
Гудит она...
И холоду назло
На ней я и зимою вижу много
Улыбок, излучающих тепло.
Мой город вширь растёт со всей страною,
И там, на левом берегу реки,
Я породнился с улицей одною,
И ей - раздумья, искренность строки.
И если не сумел связать сюжета,
То всё же на решённом настою:
Тебе на суд святой балладу эту,
Читатель мой,
С волненьем отдаю!
*
Безоблачно.
Лето в разгаре.
Эх, грянула б что ли гроза!
А то ведь так дьявольски жарит,
Что слепнут от света глаза.
Не кинешь и лишнего взгляда,
Но слышу -
Гудит котлован:
С "нулёвки" штурмует бригада,
С фундамента начатый план!
И нету пока остановки,
Послушны упрямым рукам,
Ковши экскаваторов ловко
Суглинок несут к кузовам.
Бульдозеры рядом рокочут,
Стараются выдать "кубы".
Ножами разорвана в клочья,
Порода встаёт на дыбы.
Но если получше вглядеться,
То крикнешь:
"Братва, подтянись!"
Ведь в доме другом,
По соседству,
Уже обозначен карниз!
Работают парни толково,
Минуты потерянной нет,
А всё-таки улицы новой
Не ясен ещё силуэт.
Нельзя без него оставаться,
Нельзя, как на гуще, гадать,
Пора в чертежах разобраться,
Кварталов черты увидать.
***
Щедрела весна незаметно.
Скворцы расселялись в саду.
Мой спутник, прораб, о заветном
Рассказывал мне на ходу:
- Проект ты берёшь как задачу,
В жару иль метельную стынь
Забором объект обозначишь,
Разбойную срубишь полынь.
И, значит, мечта не обманет,
Под шумную пляску костров
Ударною стройкою станет
Гнездовье извечных ветров.
Чтоб не было кислого смеха,
Всё взвесь, а не бухай с плеча:
И выставь, где надобно, вехи,
И сделай запас кирпича.
Не раз позабудется ужин,
Из ямы таща самосвал,
Ты сам так запорешься в лужу -
Хоть трактор зови на аврал.
И в трест торопись - об извёстке,
О блоках вести разговор...
Но где-то на перекрёстке
Остудит твой пыл светофор.
И будешь ты ждать, обозлённый,
Когда же настанет черёд,
Когда же он глазом зелёным
Скомандует: "Можно вперёд!"
Оглянешься ты беспокойно,
Увидишь - заря занялась
И улица Юности стройно
Со старым бульваром слилась.
Увидишь уютные зданья,
Рябинок торжественный ряд.
Ты это возвёл по заданью
Год, два или больше назад.
Улыбки и люстры сияли,
Забыть и сегодня нельзя,
Как тостом тебя поздравляли
Твои новосёлы-друзья.
Ночь сеяла звёзды, как зёрна,
Баян напевал про весну.
Нежданно ты в пляске задорной
Девчонку приметил одну.
С тобою она танцевала,
Звучали то вальс, то фокстрот.
Твоею подругою стала
Землячка, конструкторша мод.
Да, вехи свои у влюблённых,
Светлицей им кажется дом,
И первенец им из пелёнок
Горласто играет подъём.
Быть может, ощерится кто-то,
А всё ж согласится со мной:
Чудесно шагать на работу
С заботливой, нежной женой.
Так мысли проносятся ясно,
Покуда чуть слышен мотор,
Пока не зелёным, а красным
Мигает вверху светофор.
Но самое главное - стройка,
Родная, вошедшая в плоть,
Ты сдать её должен до срока,
Немало преград побороть.
Прораб, он без позы и тона,
Обязан болеть за других
О частой нехватке бетона,
О блоках и связках стальных.
Из треста звонок - указанье...
"Строгач" или наклад ожидай.
Да коли прораб без взысканья, -
Прорабом его не считай.
Порою ни валко ни шатко
Работа идёт - не видна,
Вот тут-то и цепкая хватка
Как воздух, прорабу нужна.
Давай ему пол, стекловату,
Дай шифер, да только с гвоздём...
За всё это вроде солдата
Он крепко стоит на своём.
Ну что же - пускай поругают,
Поточат о шею "тесак",
Коль должность прораба такая,
Где важен и каждый "пустяк".
И важно, что поднял ты руку,
Ударил в покой пустырей...
Гляди, светофор, словно другу,
Мигает: "Езжай поскорей!"
***
Тусклы очертания ночи.
Проснувшись, глядят ветерки,
Как вся новостройка грохочет,
Как ходят в руках мастерки.
Прораб вроде вовсе не строгий,
Великих не просит отдач,
Но ухнул кирпич у дороги
Какой-то водитель-лихач.
И в гневе прорабские брови:
- А ну-ка, браток, постоим,
Мы материалы угробим,
Дом выйдет у нас золотым!
Неужто не видишь площадку?
Аль длинных рублей захотел?..
Ребята хохочут украдкой
Над "мастером денежных дел".
Копейку прораб не развеет,
Он вырос в семье трудовой,
Он след свой оставить сумеет,
Хотя по годам молодой.
***
На улице душно. Истома.
Всё тянется к трубке рука,
Да только звонка из роддома
Не слышно в квартире пока.
Сергей, молча куртку накинув,
Шагнул не спеша в полутьму.
Похоже, и сон соловьиный
Совсем не являлся к нему.
Никак не уймётся волненье,
Он думой охвачен одной:
В семействе близко пополненье,
Желанный малыш озорной.
Забылся прораб на минуту,
Шофёры уже перед ним:
- Костров, намечай-ка маршруты!
- Пять ходок сверх нормы дадим!
- Не будет, друзья, остановки,
Дымлю и кумекаю тут! -
Прораб усмехнулся:
- Путёвки
Давно у диспетчера ждут!
Кран тянет жирафою шею.
Флаг птицей летит в небосклон.
Машины гудят. И в траншею
Стремительно хлещет бетон.
Ничьих объяснений не надо,
Мной пройдены эти шаги,
Мне эти стремленья бригады
И чувства прораба близки.
Когда-то:
"Увижу мальчонку", -
Мечтал я, со стройки спеша.
Но вынесла няня девчонку:
- Вся в папу. Родная душа!
Была в ней великая сила:
Впервой ощутил я тогда,
Как солнцем она осветила
Наш дом, что стоял у пруда.
Качались дрозды на берёзах.
Кружился снежок под окном.
Малютка, раскрытая роза,
Спала восхитительным сном.
Будильник, казалось нам, звонко
Вершил свой пружинистый бег:
Дремал в голубой распашонке
Наш общий родной человек.
Метель не ругая шальную,
Торил я к роддому тропу.
...Я вместе с Сергеем волнуюсь
За новую чью-то судьбу.
***
Рабочий будень на исходе,
Но дышит стройкою прораб,
Огонь неторопливый вроде
В глазах усталых не ослаб.
"Ну, сколько цемента осталось?
Как самочувствие жены?"
Вопросов уйма навязалась
К нему явленьем новизны.
Закат за лесом дальним тает.
В права незримо входит ночь.
Костров в прорабской. Он гадает:
"И кто ж прибудет - сын иль дочь?"
Но карт колода расписная,
А сердце спрашивает вновь,
Чем одарит его большая,
Как зорька вешняя, любовь.
Его в тревогах не вините,
Есть у него свои посты...
"Да, не забыть для Вероники
Купить любимые цветы!"
Крылато время трудовое.
Бригада "выжимает" план.
В прорабской остаются двое:
Сергей и сторож Андриян.
Дымок от "Примы" - едкий, шаткий -
Плывёт пахуче над столом.
- Давай, Степаныч, мы площадку
С тобой на пару обойдём!
Хотя нахохлилась погода,
Сергей ничуть не удручён,
Ведь старику после обхода
Объект сдавать обязан он.
Степаныч слова не обронит,
Лишь поглядит со стороны:
- Тут без людей, как на ладони,
Все упущения видны!
Кран не на месте, арматура,
Столб у ограды кем-то сбит.
И память это всё с натуры
Прорабу записать велит.
***
Сгущаясь, наплывают тучи.
Густеет мгла со всех сторон,
Как будто в небе круче, круче
Кипит расплавленный гудрон.
Свистят стропила, словно снасти.
Слетает стружка в котлован.
"Наверно, выдастся ненастье", -
Подумал сторож Андриян.
И вдруг прораб Костров услышал,
Как, заверениям назло,
Со склада шиферную крышу
Сорвало бурей, понесло.
Прораб со сторожем нырнули
В конторку, стряхивая пыль:
- Свистят осколки, словно пули!
Смелей ходи ворчун-бобыль!
- Алол, роддом? Ну как Кострова?
Какие вести? Никаких?..
Шквал ветровой ударил снова
И где-то вроде бы затих.
Но ливень хлынул разъярённо,
Давай метаться и спешить,
Как будто массой многотонной
Решил всю землю оглушить.
Сергей, забыв о телефоне,
Глядит сквозь мутное окно,
Не зная, что в опасной зоне
Ему бороться суждено.
О кране беспокоят мысли,
От них избавиться нельзя:
"Стрела над зданием нависла,
Во тьме опасностью грозя.
Потоки быстро грунт подгложут,
И вдруг колёса заскользят?..
А там детдомовцы, быть может,
У телевизора сидят".
Ещё проносится в сознаньи:
"Костров, плоти твои дела!
Что будет, если прямо в зданье
Ударит тяжкая стрела?"
Тревожней сердце застучало,
Сергей, как в огненном году,
Бежит размашисто по шпалам,
Включив рубильник на ходу.
А кран качается.
Он сдвинут.
И, еле дух переведя,
Сергей ползёт вперёд, к кабине,
Сквозь ярость дикую дождя.
Хотя гигант лишён опоры,
Стрела теперь уж не страшна...
И замер сторож у конторы -
Бледней, чем белая стена.
И ноги старые немеют,
И страшным остановлен взгляд:
Кран, унося с собой Сергея,
Мнёт за детдомом палисад...
Сверкнула молния не пылко.
Гром громыхнул разок и сник.
За ним вослед в тиши родилки
Раздался звонко детский крик.
***
На зорьке чисто небо голубое,
Не душит горло дым пороховой.
Росинки-бусы, слитые с листвою,
Ведут беззвучно разговор живой.
В своей природе - обновленья краски.
Жизнь хороша - не надо ей прикрас...
Стоит в ограде новая коляска,
Сергей её для первенца припас.
Здесь Веронику ты узнаешь сразу:
Большая скорбь лежит в чертах лица,
К груди припал мальчонка ясноглазый,
Что в мирный день остался без отца.
Сосёт он властно, надувая губы.
Читатель милый, ну подумай ты,
К чему мальчонке духовые трубы
Да у надгробья яркие цветы?
Отчизна даст ему полёт высокий,
И признаюсь - ночами я не спал,
О нём свои взволнованные строки
Не сердцем я, а кровью написал.
Мой труд тебе, конечно, не известен,
Ушли мои недоспанные сны,
А потому что я с Сергеем вместе
Играл в пятнашки, писем ждал с войны.
Но улетели годы молодые,
И, с выдержкою прежней не в ладу,
Я васильки, ромашки полевые
На край могилы бережно кладу.
Улыбку друга ясно вижу снова,
Душа раздумья смутного полна...
Шумит-гудит на улице Кострова,
На улице Строителя весна!