I
Я не вестник и не пророк, не играю роль,
И не знаю, зачем полет глупым строкам дан –
Так же муха кружится или летает моль,
Старой шерстью съедая греющий вас обман.
Не прихлопнуть того, кто сердцем подняться рад.
Шум ладоней – аплодисменты, зовут на бис.
Остановит лишь суета бытовых преград,
Зная: люди летать обучены только вниз.
Вот и я, что не делал, но всё по-другому шло,
И упал я, себя обратно не подниму,
Словно муха, что, стукнув крыльями об стекло,
Не пробьется, лишь разбивает себя саму.
II
Изменился мой тихий почерк, напев былой,
Тонким кленом ронял нарядной листвы мотив –
Стал сосною, цепляя ближних своей иглой,
Шишку грусти на верхней чакре себе набив.
Да и сам я проколот сплетнями до кости,
Что правдивы, и потому ковырнут скорей.
Ничего, что я в жизни многого не достиг,
Не желаю искать приют ни у чьих дверей.
Не хочу я бежать вперед, как другие все,
Суетою до правоты не проложен путь –
Так же белка извечно крутится в колесе,
И не может на нем уехать куда-нибудь.
III
Белки, мухи – всё в жизни так же у самого,
Я бродяга, ни светлый вестник, ни пилигрим,
И на свете не отличаюсь ни от кого,
Впрочем, каждый, как тайна мира, неповторим.
Шепчет тайна: в оркестре судеб душой играй,
Снова манит приятной сказкой полет вовне
Все равно я душой своей загляну за край,
Забывая, что после падать придётся мне.
И не важно, что в жизни многого не дано,
Я увижу, что не узнают другие все,
Словно муха, что разбивает крылом окно,
Словно белка, что вдаль уехала в колесе.