До края вас в себя вбираю, мои резные берега.
Кем я была для вас, не знаю: лентяйка? добрая слуга?
Трещали сучья, угли тлели, и заболачивался пруд,
и чьи-то косточки белели, когда снега сходили тут.
Бродяги, зайцы или лисы здесь гибли лютою зимой?
Я поздно начала молиться, и был негромок голос мой,
что от природы мне достался и неудобства создавал...
На монолог пустынных станций я променяла карнавал.
Сходя по трапу в захолустье, я будто видела кино,
вообразить пыталась устье моей реки широкой,
но...
она порой казалась лужей.
Теперь видней - со склона дней,
что берега не стали уже, однообразней и бедней.
Чем дальше, тем родней – как странно!
Тем ярче свет над мнимой тьмой,
и приближенье океана
напоминает путь
домой…