1
Как вокруг-то всё гляжу оробело я,
и куда это, гляжу, да забрёл-то я?
Как по правому берегу кувшинки белые,
а по левому берегу кувшинки жёлтые.
Начал спиннинг я кидать да подматывать
да под ивы всё да ближе всё к зарослям,
уж на тонкой на лесе да на матовой
капли вспыхнули искристым стеклярусом.
Вдруг меня как что-то дёрнет да за руки —
знать, коряга цепанула, не иначе.
Ах, ты спиннинг мой,
ты спиннинг мой старенький,
что за дьявол так в стеблях-то кувшиночьих?
Но и дьяволу судьба, знать, отмерена,
ведь не зря же битый час я тут выстоял.
И всплывает ко мне щука Емелина,
а во рту блестит блесна серебристая.
Мол, сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь, делать нечего.
Ублажить тебя спешу я поклонами.
Да беда насчёт вот голоса человечьего —
речь не та уже с крючками калёными.
Ой, пусти ж, то плавники стали дряблыми,
смотрят глазыньки на воздухе, ой, невидяще!
Крепко стиснул я тут щуку под жабрами:
— Уж крючки-то я тебе, ладно, вытащу.
Стал в мешок её совать да подшучивать,
что не всяк, мол, дураку быть Емелею.
Проживу-ка я без слова да щучьего
лишь работою своей да умелою.
Только щука вдруг да скажет как с томностью:
— Ой, неси меня да жарь, мне уж всё равно.
Только что тебе брести столько до мосту?
А не проще ли да вплавь на ту сторону?
А и то. Мужик-то я не без удали.
Чуб пальцами причесал, вроде грабелек,
и — да как кувшинки-то мне ноги-то спутали!
Еле жив-то вылез я на тот на берег.
А как вылез, отдышался, отохалася,
ни мешка, гляжу, ни щуки, ни спиннига,
ни штанов-то, ни рубахи — как плохо всё! —
ни припрятанного на автобус полтинника.
Ах, река, река, река, греховодина!
И послушал же совета проклятого.
Я пока переплывал — ночь-то вот она.
Схолодало. Стали звёзды проглядывать.
Я всю ночь плясал, но труса не праздновал.
Кто-то в лодке мимо плыл, грёб так ровненько…
Ах, река, глаза твои цвета разного!
Всё как в глупом анекдоте с любовником.
2
Я на лодке плыла, сон помню я,
в воду вёсла устало кинувши,
а на вёслах, как змеи томные,
эти стебли лежат кувшиночьи.
А кувшинок цветы тяжёлые
только взгляды бросают беглые:
правый берег — кувшинки жёлтые,
левый берег — кувшинки белые.
И мне к берегу, знаю, надобно,
но которому клясться в верности?
Белый цвет, как известно, свадебный.
Жёлтый цвет, как известно, к ревности.
Берега вы мои, занятные,
тут и там парни есть неглупые:
где кувшинки желты — женатые,
где кувшинки белы — нелюбые.
Я давно уже вёсла бросила,
нету друга — не будет недруга.
Знаю, речка впадает в озеро,
с середины не видно берега.
1988