Себе себя оставив мало,
идёшь за тридевять сердец,
а жизни как и не бывало
в плену замкнувшихся колец.
Здесь всё немыслимо фатально,
когда во всём один подход
всё подчиняет капитально
за миром мир, за годом год.
Хоть он у всех тут очень разный,
в одной среде неповторим,
навязан схемою бумажной
и свят, как Божий херувим.
И тени умножают тени.
И воли не было и нет.
И циник здесь - великий гений,
во всём большой авторитет.