На взморье, у прибрежных скал,
Где правит бал борей суровый,
Поэт Онегина читал
Мадмуазели Гончаровой.
Но, не дослушав сей роман,
Прервала классика Наташа:
— Пардон, мон шер, вы графоман —
Барков и тот рифмует краше.
Слова — страшней, чем пистолет,
Чем яд змеи, чем спирт палёный.
И бездыханно пал поэт,
Смертельным словом уязвлённый.
А после мрак,
И мёд речей,
Поэт в гробу, невеста в коме —
Про леденящий случай сей
Поведал мне старик-еврей
На чаепитии
В дурдоме.