На гребне взморья, в тисовой аллее,
Точащей хвоей, миррой и елеем,
Где скумпия в дыму багряном тлеет,
Надев прощальный праздничный наряд,
Мы от любви последней захмелели,
А, может, просто грустью заболели.
В узоре веток паруса белели
Призывами неведомых наяд.
Сплетая руки, словно ветви древа,
Пьянея от волшебного напева,
Забылось вдруг, что осень — злая дева,
И чар ее и прян, и хладен пыл.
Мы были одинокими цветами,
Ее письма прощального листами,
Не сорванными ветром, миражами,
Зовущими с собой лететь без крыл.
Куда, зачем? На острые каменья?
Не знак ли свыше дан — листвы паденье,
Что поздней встречи кратко наважденье?
О страсть, что знаешь ты про боль утрат?
И скумпии безумия алели,
И в волнах исчезали и белели,
И звали миражи, и осень в хмеле
Сжигала и рвала пути назад.