Будучи в отпуске, приехал я на родину малую, но необъятную душой! Отдыхал. Гулял по деревне своей, по её окрестностям, земляков встречал, разговаривал с каждым, как с родным дядей, и с каждой, как с родной тётей. Не хвастался, у нас этого не любят: что как было, тем так и угощал – какое б ни было, но зато своё, ни у кого в долг не взятое. Да, иногда и чаёк пили, иногда и винцо – опять-таки купленное, а не украденное. С сочувствием выслушивал горести да трудности народа нашего – мне, конечно, теперь полегче живётся.
– А в Каменке сейчас остался кто-нибудь, или кончился уже народ-то, один иван-чай растёт и крапива двудомная? – спросил я у тёти Насти по прозвищу Плётка, которая знает всех и всё, даже более того, что есть на самом деле.
– Дед Илья там один остался.
– Кто?! Он разве ещё живой, прости меня, Господи?! Сколь-ко же ему годков будет? – удивился я, ибо отец мой, царствие ему небесное, всегда называл Ильюху этого тоже дедом.
– Сколько лет, не знаю, и врать не буду, но революцию семнадцатого года он хорошо помнит, – ответила тётя Настя.
– Так ему, выходит, уже около ста!
– На этот твой вопрос сам дед Илья всегда всем отвечает так: «Можа быть». Но дело, знаешь ли, в том, что когда была революция, он уже женатый был.
– Так…. От двух тысяч отнять тысячу девятьсот семнадцать – восемьдесят три будет, да тут после двух тысячного ещё пяток натикало – уже восемьдесят восемь. А если революцию помнит, ему в то время лет пять, пожалуй, стукнуло. Девяносто три сейчас?! А? Да женился он пусть лет в двадцать – это ж… сто тринадцать получается!
– Ну да, получается. Только я спрашивала его и про это – один ответ: «Можа и так»…. Но говорит, что и в Первую мировую воевал с самого начала.
– Ух ты! Тогда пять назад скидываем - сто восемь?! А на войну лет с восемнадцати пошёл - сто двадцать шесть?! Да ну! Не может быть! Выдумывает он всё! А по паспорту?
– Говорит, что в колхозе никаких паспортов не давали, а потом, когда дали, что попало написали – «надо не паспорту верить, а живому человеку, люди добрые!»
– Так и говорит?
– Именно так и говорит.
– Ну, дела! А вот откуда посреди каменского поля два холма огромных насыпных взялись, которые пупками зовутся? Нас учили, что это могильники древних-предревних людей. Я, например, не верю, а дед Илья, случайно, не помнит, кто их насыпал?
– Спрашивала.
– Ну?!
– «Вот, дочушка, – он мне на это, – чего не помню, того не помню – маленький совсем в то время, наверно, был».