Ах, от всего я устал, ах, ничего не хочу.
Только бы ахать и охать и кашлять и ныть,
и осторожно нести в церкви к иконам свечу,
в картинах и снах мимолётных задумчиво плыть.
Нет, не получится так. От озёр наползает туман.
Грозы весенние бухают громом в окно.
Город бесстыдно зажёг сатанинский обман,
голову кружит, как пропасть, а жить всё одно.
Жить, продираясь сквозь серую липкую ткань,
шестерёнки крутить в часовом механизме потерь,
застывать от испуга, как травоядная лань,
скалить зубы и выть от тоски, как затравленный зверь.
И не понять ничего, только чувство ещё и ведёт,
поводырь слабосильный, ослепший, оглохший почти.
Эй, кукушка, заткнись, мне нынче не нужен твой счёт.
Сколько лет ни прожить, а куда я хочу - не дойти.
И как падают в пропасть, зажмурив от страха глаза,
так же точно взлетают на небо, без удержу, в темь.
В переулке моём очумело грохочет гроза.
Ночь, а я всё пишу и пишу и не знаю зачем.
Что-то вымолвить надо и слово застряло, как кость.
Зуд в душе, словно сердце тоскует о чём-то своём.
Каждой буквой вбиваю как-будто невидимый гвоздь
в запоздалые чувства, в дырявый от гроз окоём.