Жизнь не била, не тесала, не срезала грань лекал.
Ты в руках светлей бокала в жизни этой не держал.
И дороги не торил ты там, где скалы рвал Урал,
и опоры, с тяжким хрипом, ты на Камень не таскал.
Ты не шел Нечерноземьем, был тебе иной удел.
Мы в дожди пахали земли, ты писал о том и пел.
Ты летел на вертолете, восхваленный, в Байконур,
ты сидел в седьмом пролете: пел усталый Азнавур.
Ты не плыл по Семиречью на раздолбанном плоту,
не стрелял шестой каречью полупьяный в пустоту.
Ты не знал, что видят волки, подбираясь, в темноте.
Ты и в коже был, и в шёлке, и с рублём – на высоте.
Жизнь тебя, как мать, любила: все в мохере да в тепле.
А у нас кончалось мыло и картошка на столе.
Но когда тонула лодка, (жизнью ты её назвал)
ты нам вёз стихи и водку и гитаре струны рвал.
И в Поюжье, на Увалах и на Каменных горах
мы тебя своим знавали, а себя в твоих стихах.
Мы тогда желали крепко, чтобы голос твой звенел.
Ты ушел, упал нелепо. А в распадке снег алел…
2018 год.