Мы прибыли в Одессу - город нашей мечты. Устроившись в гостинице, немедленно отправились осматривать его. Конечно, начинать надо с известной во-всём мире Дерибасовской. Идём по улице в направлении моря и в конце упираемся в полукруглую площадку-веранду, вымощенную каменной плитой и огороженную красивым барьером. От веранды уходят вниз два крутых лестничных марша. Далеко внизу сквозь густые зелёные кущи доносится гул моторов и, словно кадры в ускоренном кино, мелькают разноцветные и разно-марочные автомобили. Останавливаемся, решая куда отправиться дальше. По одной из лестниц (по-моему, правой) поднялась на площадку пожилая дама. Как сказал бы один известный эстрадный юморист, ну, очень пожилая. На длинном поводке она вела белую кудрявую болонку, думается такого же, как и она сама, возраста. На ошейнике у собачки красовался шикарный, огромных размеров голубой бант, накрывающий не только голову, но и половину туловища животного.
Обращаюсь к ней: "Мадам, будьте любезны, как нам пройти на Дерибасовскую?" Женщина оценивающе оглядела нас с ног до головы с таким выражением на лице, что мне показалось будто она сомневается в наших физических возможностях идти в такую даль. Затем она на секунду остановила взгляд на модной по современным московским меркам, шляпке моей жены, жеманно обратив к небу, и как бы задумавшись или что-то вспоминая,протяжно с характерным одесским произношением, выдала:"Так то ж просто!" Снова посмотрела на нас, словно утверждаясь в только ей одной известной истине, продолжила: "Вы из Москвы? Я таки скажу, вам надо туда!" и приступила
непосредственно к разъяснению географического расположения и нужного нам направления: "Идите прямо, повернёте направо, проходите метров триста, а там уже рядом." На другой стороне площадки, сначала не замеченный нами, стоял мужчина, попыхивая сигаретой. Он был тощий, как селёдка после икрометания. Половину лица его не было видно из-за огромного тонкого, выгнутого дугой, носа. Из других, запомнившихся деталей, можно отметить разве уши. Они, как две телевизионные тарелки, торчали по бокам, и казалось, как обдуваемые лёгким бризом паруса, управляли его головой, поворачивая её то вправо, то влево. В одной руке мужчина держал огромных размеров авоську, в которой, как в рыболовной сети после неудачной рыбалки, болталось очень не большое количество какой-то снеди. Мужчина видимо давно уже прислушивался к нашему разговору.Улучив момент, он артистично сделал несколько шагов в нашу сторону и сказал, обращаясь к даме: "Женщина, шо ви такое говорите? Шо ви морочите людям голову?" и,повернувшись к нам, продолжил: "Аа! Слушайте таки сюда!" и дальше он буквально повторил то же, о чём говорила пожилая дама, с той лишь разницей, что дополнял свою речь широкими жестами, как милиционер на перекрёстке, указывая направление движения и понуждающий водителей поскорее убраться с него. При этом авоська раскачивалась в его руке, выделывая такие амплитуды, что мы опасались как бы не оказаться сбитыми с ног от её ударов. Подмигивая нам то одним, то другим глазом, мужчина старался внушить, что только он по-настоящему правильно знает и может указать дорогу.
Дослушав его пламенную речь и, едва сдерживая, вырывающийся животный смех, мы поблагодарили обоих и отправились в путь. Уже дойдя до перекрёстка, оглянувшись,увидели, как те двое, стоя на опасном друг от друга расстоянии, о чём-то ожесточённо спорили, красноречиво размахивая руками. Бедная белая болонка
отскакивала в стороны и заливисто лаяла, то ли поддерживая хозяйку, то ли отпугивая агрессивного мужчину.
*Рассказ написан в последние советские годы.
Эх..., Одесса мама и милые сердцу одесситы!