Дым сигарет,
Остывший кофе,
Запах виски.
Легки ее неспешные шаги.
Ковер персидский по-английски,
На полочке его духи.
Шкатулки, жемчуга,
И блеск бриллиантов искры точит.
Ее душа, как ее жизнь - пестра.
И только сердце в тишине чего-то хочет.
И что-то шепчет,
Все о нем, другое все смогла.
***
Его рубашки вразноряд,
На полочку небрежно брошен галстук.
Ее шаги неспешны и легки.
И пальцы сами вспомнят узел,
Важно.
Когда-то так сказать ему хотела. Что?
Не важно. Потом сдержалась. Да к чему?
И вышла на балкон. Огни, огни Москвы!
***
Швейцар. И Лимузин.
Его встречает самолет.
Ей рукоплещут Залы:
аэропорты, стоп-огни, вокзалы...
Ее нарядов белизну не счесть,
И кто-то в черном охраняет честь.
Ее и не забыть,
И не прочесть.
Улыбка кошки.
В глазах искры.
Не попадись ей на пути!
Она всегда уходит по-английски.
***
В его петлице черной - роза,
И многих сводит... без наркоза.
В его глазах огонь-пожар,
А сердце охраняет храм.
И холод рук,
И запах виски.
Не попадись ему.
Уходит точно, по-английски!
И он хотел ее любить!
Так трудно что-то изменить.
И что-то в мыслях у него.
И что-то в мыслях у нее.
***
По-прежнему легки ее шаги,
Ковер персидский,
На клочке бумаги почерк четкий:
" Завтра в Ницце. Будешь в черном ".
Тихие ее шаги..,
И снова хороводы кружев, маски,
Маскарад.
И каждый подвезти ее куда-то рад.
Взлетает снова самолет.
И за штурвалом - опытный пилот.
Его очки косятся странно.
В том намек! Большими стеклами вперёд.
Они уже летят,
Огни Москвы забыты.
Шампанское на белом столике,
И телефон томится в тишине.
Она хотела бы сказать ему тогда.
Но не смогла. Он повернулся,
Как же ей приятно!
И на штурвале алый шарфик.
Он рискнул - не в мертвой,
но петле, занятно.
Ее улыбка - кошки,
так легки ее шаги.
Она сумела все:
Огни - Париж и Рим.
Ее рука - в его,
Летим.