В такие ночи накануне снега
душа открыта свету и любви.
Бунтующие токи печенега
в моей спокойной северной крови.
Я вглядываюсь в прошлое не праздно
и замечаю с болью и в тоске:
не успокоясь, мечется Непрядва,
как жилка у России на виске.
И ничего не страшно и не жалко,
и будущее не предрешено,
ведь за Непрядвой проступает Калка,
как незаживший шрам сквозь полотно.
Там, обезумев от огня и дыма,
закусывают кони удила,
и, обжигая,
пролетает мимо
короткая калёная стрела.
Куда меня уносят эти кони,
чья кровь так солона и горяча?..
На сердце память ляжет,
как ладони
на рукоять двуручного меча.
Пусть эта память отзовётся словом
в моей спокойной северной крови...
Ты мне всю ночь
на поле Куликовом
читаешь
по-татарски
о любви.