О, как же отвратительна ты, смерть,
Одни лишь кости,
Ты к скорбным стонам ходишь гостьей:
Уста отверзны, но не можешь петь.
Мы думали о том: пройдёт шесть лет,
Иль десять, может,
Нет жизни, чувства не тревожат,
И станет прахом плоть – один скелет.
Мы на тебя бросали злобный взгляд;
Нашли мы, хрупки,
Душ оперившихся скорлупки,
Бесслёзный прах, что слёзы вызвать рад.
Но лишь Спаситель наш лицо твоё
Обрызгал кровью,
Полна красой ты и любовью,
Тебя все молят и зовут в жильё.
И ныне стала радостною ты,
Как в день наш Судный,
Когда убор на душах чудный,
А кости в одеянье красоты.
Поэтому нам смерть – что сон в глазах,
Нас покорила
Простая, верная могила;
В перине нашей или пух, иль прах.
George Herbert (1593–1633)
Death
Death, thou wast once an uncouth hideous thing,
Nothing but bones,
The sad effect of sadder groans:
Thy mouth was open, but thou couldst not sing.
For we considered thee as at some six
Or ten years hence,
After the loss of life and sense,
Flesh being turned to dust, and bones to sticks.
We looked on this side of thee, shooting short;
Where we did find
The shells of fledge souls left behind,
Dry dust, which sheds no tears, but may extort.
But since our Savior’s death did put some blood
Into thy face,
Thou art grown fair and full of grace,
Much in request, much sought for as a good.
For we do now behold thee gay and glad,
As at Doomsday;
When souls shall wear their new array,
And all thy bones with beauty shall be clad.
Therefore we can go die as sleep, and trust
Half that we have
Unto an honest faithful grave;
Making our pillows either down, or dust.