“Ба! Какая встреча, штурмбанфюрер!
Прежние и выправка, и стать.
Кто не узнаёт вас - некультурен,
век кина в натуре не видать!
Не чужие мы, партайгенносе.
Водка шнапсу близкая родня.
Разногласий в жизненном вопросе
с вами нет ни капли у меня.
Вас теперь не жалуют в Берлине,
дух задавлен складкой жировой.
Ни огня, ни жизни ярких линий,
сходных с баллистической кривой.
Раскублились си- ком- плюраглисты,
заедает голубая шваль.
Поневоле руку вдаль неистово
вытянешь, выкрикивая :“Хайль!” -
Ёрничал верзила в камуфляже,
гладкая румянилась шека -
на таких все девочки на пляже
смотрят, затуманившись слегка.
Глянул на часы и удалился.
А народ стоял, разинув рот:
в небе голенастый крест крутился,
проще говоря, солнцеворот.
“Штурмбанфюрер” выругался крепко,
вытер повлажневшие глаза
и зачмокал мятною таблеткой -
из-под Риги бывший партизан.
Что-то пробубнил динамик сонно,
повели в милицию кацо.
Мимо проплыло в окне вагонном
волевое Штирлица лицо.