Живя в огромном сумасшедшем доме,
Я постепенно становлюсь больным.
Меня переплавляют словно в домне,
Пытаясь сделать зайцем заводным.
Моя мужская сущность не в почете,
Я больше не мужчина, я ОНО.
Подобного не встретишь в анекдоте
И сюрреалистическом кино.
Я не хозяин собственной собаке,
Мы с ней совместно разделяем быт.
Я не могу ответить быдлу в драке,
Удар по морде быдло оскорбит.
Меня лишили нации и рассы,
Мне меньшинство диктует как мне жить.
Я превращаюсь в часть безликой массы
Боящейся кого-то оскорбить.
Случайно засмотревшись на красотку
Я мысленно с тей трижды перспал
И за ее игривую походку
Меня суровый мент арестовал.
Нельзя читать Гюго и Марка Твена,
В расизме обвинен бедняга Твен.
Гюго же написал про Гуинплена,
Уродов оскорбляет Гуинплен.
Недавно я водил в кино супругу
На кассовый политкорректный фильм:
Гей-инвалид влюбляется в прислугу
И разжигает в ней любви фитиль.
Прислуга - чернокожая девченка,
К тому же веган (овощи и хлеб)
Находит беспризорного ребенка,
Ребенок болен СПИДом, глух и слеп.
Они спасают брошенных животных
От чумки, ожирения и людей,
А также сеят в мысли безработных
Зерно демократических идей.
Соблюдены все правила приличия,
Представлены меньшинства всех мастей,
Плевать что ситуация комична,
Зато нет нареканий от властей.
Маразм политкорректности крепчает
И с каждым днем растет как снежный ком.
Народ все это молча принимает,
Не видя что играется с огнем.