Приходится признать, что всю большую жизнь,
Лежащую, как луг, от края и до края,
С стрекозами плясал и с мухами дружил,
И знаю только то, что ничего не знаю.
Но вот пришла она, прожорливая смерть.
И даже не пришла, так, издали кивнула.
Но страшно и в бинокль в глаза её смотреть,
Как будто смотришь в дуло.
Кузнечик дорогой! сколь много ты блажен,
Сколь светел разум твой, карманный Ломоносов,
Ты меньшее во мне и лучшее во мне,
Мой царь и рядовой, ребенок и философ.
Поэтому не плачь, пусть даже гром как бой,
А я подую в лоб, ладошкою укрою,
Когда иной трубач нам протрубит отбой,
И зашумит травой нам царствие иное.