I
Словно уголь, полыхают строфы,
Словно тело в лагерной печи.
Над сгоревшим полем Катастрофы
Чёрный ворон памяти кричит.
Опускаю мелочи, детали -
Камера небес совсем пуста.
Так сожгли, а, может быть, распяли
Мойшеле, а, может быть, Христа?
Звери, звери вас честнее, краше -
Кто ответит в небесах пустых?
Тот огонь кровавый не погашен,
Детский крик зомбирует глухих.
Отблески вселенского пожара
В наших карих, голубых глазах...
Страшного Суда в них есть размах,
Апокалипсическая кара.
II
Нет, не хочу затопленной Венеции,
Хоть никогда, скажу, в ней не была.
Я руку положу на руку терции,
Пока в октаву та не уплыла.
Я буду слушать зыбкую мелодию,
Мечтая о Венеции впотьмах,
О, как в ней воды, люди колобродили!
И фрески оплывали при свечах.
Каналы сшиты продвиженьем гондолы,
Мотив звучит сердечный и простой.
И львы своими царственными мордами
Погружены в любви сырой настой.
Я проплыву под вечер меж лагунами,
Разводы мокрых стен переводя
Словами изощрёнными и умными,
И круглыми, как города бадья.
Я отпущу на волю все видения,
Под домом обнаружив яркий куст...
Там слышен скрип уключин, лёгкий хруст
И времени о мостовую трение.
8 ноября 2018