Казённая крыша, не белены стены,
Строгий режим от зари до темна,
Голодные дети не ждут перемены,
А просто стоят и глядят из окна.
Неведомы сердцу забота и ласка,
В душе лишь тревога и горечь живут,
Рано взрослеют, не веруют в сказку,
Здесь вряд ли погладят, скорее побьют.
Душа изболелась и раны сочатся,
А в маленьком сердце огромный рубец,
На мир за окном не без повода злятся
Их детство без мамы, неведом отец.
Часами стоят у некрашеной рамы,
Глубокую боль выражают глаза,
И шепчут беззвучно: где же ты мама?
И след на щеке оставляет слеза…