письмо-стихотворение в прозе
Уважаемый Иван Сергеевич!
Не имея возможности обратиться к Вам
сразу после написания Вами
великолепного поэтического посвящения
русскому языку,
пишу сегодня, в канун двухсотлетия
со дня Вашего рождения.
Хочу высказать Вам свою догадку.
Я связал в своем сознании две Ваших вещи:
"Муму" и "Русский язык".
И понял я, что, сочиняя "Муму",
Вы, возможно, впервые усомнились
в величестве и могуществе,
правдивости и свободности русского языка.
А если точнее,
Вы усомнились в другом:
а тому ли народу он -
этот замечательный язык -
достался?
И по праву ли?
И не ошибся ли Господь?
Ваш литературный персонаж
Герасим
не мог
ни слышать,
ни произносить
ни одного слова из этого языка.
Муму тоже не говорила по-русски.
Но они прекрасно понимали друг друга
и жили в любви и доверии.
Но всё их окружение,
говорящее на корявом
и все-таки русском языке,
легко сговорившись, угробило
и свободу, и жизнь
этой прекрасной пары
любящих друг друга существ,
как, впрочем, и свои жизни тоже.
И где же эти величие и свобода русского языка?
Я не обратил бы внимания на этот
парадокс "великого и могучего...",
если бы не тот факт, что и сегодня,
спустя почти полтора века,
среди его "носителей"
довольно часто встречаются
и такие "барыни", и такие "дворовые",
и такие "герасимы"...
И страдают невинно
такие же бессловесные твари,
как Муму.
Чтобы не впасть
в "доносительство" и "очернительство",
назову лишь одно реальное имя наследника
тех трагических обстоятельств.
Это - такса по имени Николас.
Слава Богу, жива осталась.
А все вопросы по существу
случившегося - к современному "барину" -
устроителю этого издевательства
в присутствии своих подчиненных
и огромного числа телезрителей.
То ли с языком что-то не так,
то ли с его носителем?
В чём дело, уважаемый Иван Сергеевич?
Прошу прощения у памяти классика -
вопрос, конечно, риторический.