Еще ты помнишь город свой иным
и домики дореволюционные.
Зимой печной над ними вился дым.
И беспрерывно уголь шел вагонами.
Просторы площадей, и по пути
лишь улицы с дощатыми палатками.
И легковушек не было почти –
грузовики с троллейбусами шаткими.
Еще ты помнишь город в тишине,
где только липы шелестят июльские,
где блещущая зелень в их волне
стелила тень на тротуары узкие.
Еще ты помнишь лица горожан,
где все казались добрыми знакомыми.
Где только гуманизм и дорожал,
царила чуткость, а не беззаконие.
Еще ты помнишь старые места
и прежних жителей простые ценности.
Простая жизнь. Участливость проста.
Но сколько в этой простоте душевности!
Еще ты помнишь... Но глядишь с тоской
на новый мир в искусственном сиянии.
Как будто он и вправду слепотой
тебя одаривает на прощание.
Чтоб ты не помнил город прежних дел,
забыл его труды и все старания.
Твержу себе: О, как ты устарел!
Какой ты допотопный ископаемый!
Как архаичен ты, что не идешь
уже вовсю протоптанными тропами
за узаконившими капитал и ложь,
за людоедами и мизантропами.