Над болотами
ночь, над гора́ми — опять она,
над лесами, большими и малыми водами,
ледниками, пучинами и восходами,
всюду сейчас — она. Я тебе набрала из неё. На,
пей же, пока темнота живая ещё.
Мы эту живость почти не берём в расчёт:
не верим, боимся или сражаемся.
Пей её из ладоней моих, пожалуйста,
пей, это вкус нерастраченной мною боли.
Чем он терпче, тем ближе время исхода.
Пей, и пойми, что пьёшь ты по доброй воле.
Той меня уже нет, и в этом твоя свобода
от самого себя.
Аллилуйя!
Бог, наконец, подарил мне мои уста.
Но я не отдам их ни брани, ни поцелую.
Я — это поле немое вокруг перевёрнутого креста,
что не знает ни страха, ни спеси, ни эталона
и уже много лун не чувствует сгоряча.
Ну, улыбнись же, мой... милый, славный.
Пусть в глазах твоих дрогнут трискелионы.
Это лучше, чем биться... /теперь — на равных,
и ничто не заставит меня кричать/.
Шкура убитого зверя истлела и больше не греет плечи.
Небо всё чаще в багровом плаще, и подбой у него багров.
Без тебя я рожала себя от подводных камней, ветров,
взяв от самых основ, звериных и человечьих.
Тело сдавалось не раз, но душа верна
и чиста, вопреки поруганиям и кощунствам.
Если главный твой смысл — нескончаемая война,
так сражайся со мной: одолей мои чувства.
Время — хитрый старик — носит руны в полах одежд,
ни ногтей не стрижёт, ни игры своей не меняет.
Дважды открыла мне ночь: наклоняясь к воде,
Ты кого-то зовёшь... так настойчиво, будто даёшь обет...
И я спрашиваю, наклоняясь к самой себе:
Не меня ли?
В качестве иллюстрации взята одна из картин Владислава Беликова
http://www.stihi.ru/2016/12/20/2777
(энкаустика)