Рукописи не горят! –
Они пытаются услышать
Сердца своих страниц шелест.
В ночи темной, в ночи скромной, -
Они говорят, говорят и верят
В свои индульгенции духа.
Человек стоит на пороге дома,
Звякает связкой ключей…
Пауза театральная сама себя варит –
В замочную скважину смотрит сосед.
Падает из рук стопка газет,
Не горит в подъезде электрический свет,
Зонт. Как всегда, некстати,
Он капает каплями дождя,
который хлынул намедни.
Плачет подъездная малышка,
У нее горло болит,
И слышится,
Можно заснуть на лестничной площадке,
Как не расчесанный лев
В липецком зоопарке…
Я ощущаю себя книгой, -
И кто-то меня читает.
Либо поверхностно,
Либо между строк…
А я б хотел, чтобы меня
Не зачитали до дыр.
Ведь у меня есть собственная
Пропасть, которая
Влечет в свои объятия,
И мои стремления невероятные
Исчезают,
Когда под меня
Подкладывают сухие дрова,
Чтоб учинить из меня
Высокое пламя костра.
Неужели сжигают моего утра
Страницы,
Огонь ревет без устали, -
И я начинаю понимать,
Что рукописи не горят…
Я не боюсь щекоток,
Но все же,
Мои ребра всегда встревожены,
Когда к ним прикасаются
Холодные пальцы…
Я неандерталец, -
Я – поваренная книга,
Которая для того и предназначена,
Чтобы сварить из меня кашу
Манную…
Но даже и ту нужно
Поставить на медленный огонь,
Чтоб вскипела и сварилась…
Рукописи не горят, -
Во сне твердит все тот же
Голос сварливый.
Книга – это общественное паблисити,
Это наигранное эго слов.
Человек – это рукопись из сити,
И рукописи не горят!..