Мы встретились в странный период моей жизни.
Я был тогда трезв и порой даже спал по ночам,
И чёрные черви мой череп не грызли,
И жить не хотелось не так, как сейчас.
Написала в июле, целовались в апреле! —
Я боялся обоих нас ранить снобизмом,
Но смерть без единого шрама на теле
Есть признанье ничтожности жизни.
Мы, как дети слепые, наощупь друг друга искали.
Ты гналась за любовью, я в прятки играл.
Вот бы душу сменить на нервы из стали,
Чтобы сердце - кремень, а не хрупкий кристалл!
Весь я был беспризорно и сумрачно голым,
Поднимал себя на щит и на вилы.
Ты просила убрать чёртов нож от горла.
Жаль, что он вошёл уже на половину.
Ты мне руку тянула — я бил её, бил
И рвал свой страховочный трос.
Летел по ступеням вниз, без перил,
И не понимал всерьёз:
Чего же так больно? Жжёт почему?
Но понял в бессонную полночь,
Как ожог обезвредить, не дав слабину —
Ты и кислота, и щёлочь.
В финале — серия взрывов, теракты сознания.
Друг в друга смотрели, сгорая в огне.
Коллапс черепушки пустой на прощанье,
И вечный вопрос: "Где же разум мой, где?"