Пруд обмелел перед тем, как замёрзнуть,
кажется, рябь ходит прямо по дну.
Утки кричат, прилетевшие поздно
в зимнюю, чёрную нашу страну.
Стоя на бутовом камне, открытом
сползшейся к центру холодной водой,
слушаю, как созывает их криком
хриплым вожак. И горит надо мной
яркий, недолгий, холодный как космос
узкой полоской закат октября,
через давно облетевшие космы
ив пробивается свет фонаря.
Утки уставшие к берегу жмутся,
зря их вожак поднимает в полёт.
За ночь на лужах хрустящие блюдца
дальним дыханьем зима наведёт.
И когда станет сереть на востоке,
будут и те, кто, оставшись без сил,
станут ждать нового клина, да только
этот последним, наверное, был.
Утка последняя, серая шейка,
сказка, да в сказке - какой уж намёк!
Утке - лететь, мне же - быть человеком
трудно, как утка одна и поймёт.