Я сегодня не буду радостным,
ни к чему проявлять игривость.
Имя мое – отчаянье.
Освободилось и вырвалось.
Не могу быть приличным, спокойным,
хоть на что-то пригодным жителем.
Отрастают клыки и щетина,
Я хочу быть строптивым и сильным,
прогрызать туннели в траве.
отбиваться от стаи коров и свиней,
стартовать до выстрела.
Я в забеге по мысленной галерее,
а на стенах портреты и маски.
Осыпается кожа из красок.
А по лестнице дым поднимается.
Мне не ясно, что это такое.
Принимаю защитную стойку.
.
Злобные проводницы, два морщинистых сфинкса
На хромой колеснице забирают меня у парадной
И отвозят на Стирку Великую.
Во всем признаюсь и каюсь.
Активный лентяй и бездарь,
пассивный поэт.
Избегаю всех тех, к кому уважения нет,
Позы развратные, долги невозвратные,
Опуститься до ****ства не в силах,
а подняться с колен - нет таланта.
Удержать не могу в оголенных костях
ни друзей, ни привычки, ни денег.
Ни за что не держусь и верую
в инфантилизм,
в привычку писать о любви по утрам.
На Земле мне не рады, ну, ладно.
Стыд и срам.
- Докрутился, щегол?
- Довертелся, гуттаперчевый акробат?
Разряжаюсь смехом громоподобным
И стираю себя, повторяя:
«Желаю не желать, желаю не желать, желаю не желать».