не расспрашивай, ведать грешно –
от какой темногривой звезды
этот долгоиграющий шок,
что за пазухой в ране персты;
как на ранних трясясь поездах
о суставы цикады стальной,
на составы дробилась звезда,
на состав своей крови земной;
как из розовых ангельских чресл
пятикратным исходом души
грозовел ослепительный срез
и на всполохи сердце крошил.
кто высокооктановый пил –
и сгорал перегретый мотор…
кто-то паклю жевал…
но кропил
изо всех заколоченных створ
каждой порой, пронзённой шипом,
тот трезенский исколотый мирт –
и всходил над багровым серпом
золотой искалеченный мир…
пей за светопогрешность дотла,
за мираж, за начало игры
и обрыв, где сцепляет игла
антиструны и антимиры,
белым враном, богиня, воспой
чёрный лавр и чермной океан,
несусветный привой и прибой,
Авиньон, Назарет, Орлеан!
нежный стон, пламенеющий стан