Незаметно, тихо, не спеша,
К нам зима прокралась этой ночью.
Первый иней видел я воочию –
Дар твой хладный, зимушка-душа.
Иней серебрился на траве,
На деревьях, на листве опавшей.
Показалось, мир стал чище, краше.
Иней серебрился, при луне.
Шпалы серебрились, между рельс,
Сами рельсы, серебром покрылись,
И, казалось, словно бы дымились…
Серебрился, под луною, лес…
Изо рта и носа, пар валил.
И луна сияла, в ореоле,
Урожайный год суля, не более. –
Календарь народный так гласил.
Я, живое трогал серебро,
И ловил ноздрями стылый воздух…
Тонкий лёд покрыл, на лужах, воду…
-Если к урожаю – то добро!
Над землёй поплыл туман молочный.
В нём, тонули фонарей огни,
Растворяясь, словно бы вдали,
Расстоянье делая, неточным.
Раз за разом я вдыхал мороз,
Вспоминая край дальневосточный,
Снега хруст там – огуречный, сочный,
И на стёклах – выпуклости роз…
Только вспомнил розы – вот они,
В инее, но всё ещё живые!
Розы жёлтые, как будто золотые.
Светятся в тумане, как огни!
Запах их, мешается с морозом,
Делается краше и острей.
В запахе – любовь, что всех милей,
И, конечно, запах чайной розы.
Я сорвал одну из чайных роз,
Чтоб поставить в вазу, у экрана.
Но она не пахнет даже, странно!
Видно, люб ей всё-таки мороз?..