«...нет, не надо ни скомканных податей, ни протянутых рук,
я сама проскользну меж лезвиями и останусь в живых.
мне не надо ни дружеского плеча, ни спасительных губ,
ни чужих жилет, ни терзаний жалостливой души.
я сама себе враг и сват, я привыкла играть на вылет,
акт прощения — непозволительная благодать.
я жива, ибо мне не догнать всех, кто держит обиды,
я живее живых, ибо я не хочу догонять.
оставь пепел и панихиды, это дурное дело.
мне не хочется ни целовать, ни целованной быть,
и, по правде сказать, мне тебя никогда не хотелось.
тишины бы и силы, тишины и побольше бы сил...»
с каждым словом я превращался в хладный булыжник.
мне хотелось кричать ей гимнами о настоящей любви,
но я видел, что это будет чуть более, чем излишне.
но я знал, что её больше нет на нашей земле.
вот — стою, вспоминаю всё это. то ли сплюнуть,
то ли перекреститься, зажигая во мгле свечу.
искрящейся памятью меня обступают луны.
я тогда промолчал и по сей день молчу.
но едва ли есть смысл ломиться в пустые залы,
но едва ли был смысл вообще говорить о нас:
волны бьются о скалы,
веки смыкают глаз,
звёзды светят ночами.
я тогда промолчал и по сей день пла-
чу.
это — страшная сказка.
/ лисбет.
25.август'18