вычерченный искусными богами-убийцами,
клеймом выжженный под неизменно дрожащими веками,
застывший в безвременьи великолепных лиц,
оставшийся на моём сердце чёрно-белыми отпечатками
твой профиль.
изломанный, терпкий под бронежилетом,
сотканный из противоречий, погибший от рук нелюбви,
узнавший, где прячется боль и самое страшное «нет»,
постигший сакральное чудо в незыблемо адских «бы»
я чересчур многословен.
и мы — напрасные, сумасшедшие, измотанные горечью лет,
как разменной монетой, своей же жизнью платившие
за изменчивость судеб, за ошибки небес, за череду побед —
вдруг встретились в этом странном несносном осеннем
гомоне. и, послушай, да разве теперь имеют значение —
люди, бросившие нас в пожаре драматических сцен,
лишь слова о любви оставив на память зачем-то,
да разве имеют значение эти черти в омуте перемен?
да разве что-то вообще имеет значение,
когда ты вот так стоишь предо мной —
и у меня нет ни слов, ни смелости,
чтобы высказать, чтобы выразить, чтобы..
постой.
не смей.
да, я выжженный, я нахально собою высмеянный,
да и голову кружит так, что не верится самому.
я прошёл сквозь многих, исследовав их сердца.
и ведь сколько было таких, сколько таких ушло?
да, я выжженный, я нахально тобою высмеянный,
да и сердце трепещет так, что не верится самому.
я хочу остаться с тобой, но мне страшно в тебя влюбиться,
ведь давно поклялся себе, что уже не полюблю.
***
...я привык говорить короче, и я скажу:
дорогая, ты будешь со мной,
даже если в конечном итоге меня убьют
твои губы.
/ лисбет.
11.ноябрь'18