Поезд несётся сквозь мрак ночной,
Колёса мерно стучат.
В купе три попутчика вместе со мной,
Священника три сидят:
Старый мулла с седой бородой,
Из наших мест иерей,
И третий, с улыбкой доброй, живой,
Буддист из бурятских степей.
Сквозь дрёму слушаю их разговор –
Чья вера правильней всех.
И вот мулла подытожил спор:
"Враждуя, впадём мы в грех!
Много вер на Земле у нас
Средь гор, морей и равнин,
Но вы со мной согласны сейчас?
Бог-то у нас один!"
"В вере, – с ним согласились те, –
Волен каждый народ!
И Бога каждый в своей мечте
Как может, пусть призовёт!"
Вот и станции нашей огни
Блестят во мраке ночном.
Друг с другом, сойдя, простились они,
И каждый пошёл в свой дом.
Но я беседу их не забыл,
Бес, видно, сидел во мне.
И побеседовать с ними решил
С каждым наедине.
Под хлещущим ветром мартовским брёл,
Снег мокрый глаза слепил.
В храм знакомый, продрогнув, зашёл,
И батюшку тихо спросил:
"Душа моя смущена, отец,
Блуждает разум во мгле.
Отчего, объясни ты мне, наконец
Так много вер на Земле?" –
"Это всё Сатаны суета!
Ложные прочь мечты!
Знай – в одного лишь только Христа
Верить обязан ты!"
И больше мне ничего не сказав,
Он, хмурый, прочь отошёл.
И я тогда, головой покачав,
В мечеть от него побрёл.
А месяц в небе ярко светил,
Туч рассеялась мгла.
И я с почтением робко спросил:
"Скажи, о мудрый мулла,
Я, видно, во лжи и грехе живу,
В аду гореть обречён?
Нас учат, что женщиной смертной в хлеву
Будто бы Бог рождён!"
"Безумец такое лишь мог сказать! –
Нахмурились брови его. –
Как можно, чтобы какая-то мать
Была у Творца Всего!" –
"Не гневайся, о почтенный мулла!
Попробуй понять и простить.
Душу мою окутала мгла...
А как же с Троицей быть?"
Молнии блещут в его глазах!
Я слышу суровый ответ:
"Неверный! Един всемогущий Аллах!
У него товарищей нет!"
Я больше не стал его раздражать,
В буддийский двинулся храм.
И там удалось мне отыскать
Знакомца средь прочих лам*.
Не тем чета – спокоен, терпим,
Он ласков со мною был.
Долго беседу вели мы с ним,
И так он мне говорил:
"Обдумай слова мои не спеша,
Отринь мрачной веры бред.
Подвластна закону Кармы душа,
И вечных мучений нет!
Из тела в тело кочует она
В соблазнах, в пустой борьбе.
Но выход из этого жуткого сна
Открыть я могу тебе.
Чего желаешь – забудь, откажись,
Отбрось пустые мечты.
От ненависти, от любви отрекись,
И нирваны достигнешь ты!"
Сказал я, усмешку едва затая:
"Но в этом же... жизни нет!
И не бессмертна душа моя?"
Бессилен он дать ответ.
Руками беспомощно он развёл,
И не сказал ничего.
Простившись вежливо, я ушёл,
Не стал больше мучить его.
Ущербная в небе сияла луна,
И думал с усмешкой я:
"Вер много, а истина лишь одна –
Все вы врёте, друзья!
Ответ на один и тот же вопрос
Различен у вас, господа.
И дело своё, как крыловский воз,
Вы тянете кто куда.
Хоть шею свернём, глядя в небо с мольбой –
Не вымолить нам ничего!
Верьте, люди, лишь в разум свой,
Надейтесь лишь на него!"
*Так в тибетской разновидности буддизма
называют монахов и священнослужителей.