Ни бархатная, ни железная,
Ни будничная, ни воскресная,
Ни медная, ни золотая,
Ни молодая, ни седая,
Не шелковая и не каменная,
Не ледяная и не пламенная, -
Так, ни расписана, ни венчана,
Жила с ним рядом
просто женщина.
Столкнувшись как-то в этой жизни
В метро, друг к другу их притиснувшем,
Они сошлись...
В раскладе этом
Он был, конечно же, планетой:
Ядром, и магмой, и вулканами,
И сушами, и океанами,
Пустынями и ледниками,
Народами и городами...
А проживая где-то возле,
Она была всего лишь воздухом,
Всего лишь тонкой атмосферой
Над этой беспокойной сферой.
Парк;м у губ в закате зимнем,
Эфиром, аурой, зефиром,
Субстанцией без четких черт –
То есть, практически, ничем.
Планета –
крепкая, ершистая,
Жила своей земною жизнью.
И всё куда-то устремлялась,
И гневалась, и содрогалась,
И звездного в преддверье шанса,
Прихлебывала воздух жадно...
Но шли сезоны за сезонами,
И таял, таял слой озоновый
Под игом быта безобразного,
Под облученьем ежечасным
Убийственного безразличия...
Но даже и при всем при этом
Стараясь телом истончившимся
Своим прикрыть свою планету
От грубых солнц, от злого космоса...
Но всё кончается когда-то.
И на Земле не стало воздуха,
Когда ее не стало рядом...
А жизнь, конечно, продолжалась.
Вокруг куда-то устремлялись
Равновеликие планеты,
Цепляясь на ходу локтями.
Носились дети как кометы,
Светились магазины с театрами.
И столько женщин, самых разных,
На улицах вечерних реяло -
Лиловых, золотистых, красных,
Туманных
и вполне конкретных.
Они цвели и пели птицами,
Десятки джинсовых и ситцевых,
Весенних, зимних,
хвойных, лиственных...
И не хватало лишь – Единственной.
(На одном из бакинских пляжей... ФОТО АВТОРА)