* * *
Они пришли на площадь в воскресенье,
усталые от праведных трудов.
Уже костёр, заранее готов,
там возвышался. Тихое гуденье
толпы прервал монах: – Еретика
сегодня мы сжигаем… И пока
он приговор читал, казнимый молча
смотрел на них и думал: «Не беда,
когда-нибудь они поймут: звезда
одна из многих Солн…» Увы, но волчья
улыбка чья-то мысль оборвала.
Крича и улюлюкая, звала
толпа детину, ждущего азартно.
Палач был краснорожим и своим,
и хворост занялся, и едкий дым
вдруг повалил над площадью разврата.
Тут кто-то закричал: – Эй, каково
тебе на огоньке?.. – Да ничего! –
из пляшущего пламени был голос.
Толпа развеселилась и слегка
вперёд шатнулась: – Ну-ка огонька
добавь ему! А то какая новость!
Чаво удумал: вертится Земля!..
А он стоял среди огня и Зла,
и угольки, забыв и стыд, и жалость,
застенчивая девочка с косой
к его ногам истерзанным (босой
он там стоял) сгребала и смеялась.