В школьные годы нас часто привлекали к уборке хлопка. Когда коробочки на хлопчатнике раскрывались и появлялись белоснежные шарики из волокна, нас снимали с уроков и отправляли на колхозные поля, где мы "добросовестно" вносили лепту, помогая республике в выполнении плана по сдаче "белого золота".
Норма сдачи хлопка, установленная для нас, нам не нравилась невозможностью выполнения, и мы вносили в нее свои коррективы, взвешивая по нескольку раз один и тот же мешок или смешивая сухое волокно с влажным кураком.
Курак - недозрелая, нераскрывшаяся коробочка хлопчатника. Волокно в таких коробочках еще влажное и оттого тяжелое. Мы разбивали коробочки и , вынимая оттуда дольки волокна, смешивали его с сухим, что и давало в итоге увесистый нормомешок.
Заниматься этой подтасовкой было легче и безопаснее, спрятавшись в грядках между хлопковых кустарников. Выследить нас учителям там было невозможно,а значит и обман наш обнаружить было трудно. К тому же за кустами хлопка можно было поболтать о том о сем друг с другом или развлечься.
Развлечение наше состояло в популярной среди нас игре "Снайперы". Игра была проста. Надо было добросить курак до цели. А целью, как правило, выбирался
кто-нибудь из ребят. Если такая "пуля" долетала до чьей-нибудь спины и получивший об этом сигнализировал воплем, то бросавший получал чувство удовлетворения от спортивного успеха в метании и разрядку от обременительной работы по очистке курака.
Однажды я тоже решила попробовать добросить до цели коробочку. Выбрав потяжелее курак, прицелившись и размахнувшись, я вдруг ощутила внезапную боль между лопаток. Это был сильный удар, от которого из глаз полетели искры и захотелось зареветь в голос.
Мгновенно оглянувшись, я увидела, что в нескольких метрах от меня мелькнула Мишкина голова и тут же спряталась среди кустов хлопка. Он затаился, а у меня задрожали от обиды губы. Физическую боль я уже почти не чувствовала, а вот обида просто зашкаливала.
- Ну, за что он меня ударил?! Я еще ни разу ни в кого не бросила!
От злости и обиды я решила ему отомстить и начала взращивать в себе это чувство отмщения. Надо было придумать что-нибудь такое, чтобы он запомнил надолго, чтобы ему было больше неповадно так делать.
На поле Мишка держался от меня далеко и вернуть ему долг было невозможно. План мести был выстрадан мною через несколько дней. Я решила пригласить его на реку купаться. Зная, что он держится на воде слабенько, там с ним и рассчитаться.
В пятницу в школе я подошла к нему и как ни в чем не бывало говорю: Пошли на речку в субботу.
Мишка заметно заволновался.- А кто еще идет?
- Я иду, остальные подтянутся, - весело глядя на него ответила я.
- Нет, с тобой не пойду,- отрезал Мишка,- ты отплатишь!
- Да ты что, Миш? Я уже забыла давно. Просто покупаемся, может рыбку половим. Одной идти скучно,- сказала я, наконец придумав вескую причину.
Мы с Мишкой жили рядом и мое предложение "идти вместе" выглядело вполне логично. Поэтому Мишка, подумав, согласился.
Мне же, напротив, стало не по себе. Одно дело, когда неожиданно отплатишь-там бы понял что долг платежом красен. А другое дело, когда ты уже дала слово, пообещала и даже сделала вид, что забыла о хлопковом "недоразумении". Я уже подумывала, что лучше бы он по какой-то причине отказался. Мало ли дел дома?..
Но он не отказался, и на следующий день мы пошли на реку.
Сначала мы ехали до конечной на городском автобусе, а потом топали еще несколько километров мимо частного сектора, мимо дворов, обнесенных высокими дувалами, мимо садов с гранатами, хурмой, айвой, яблоками, мимо бахчи с огромными спелыми дынями, а потом по ухабистой дороге с выжженной знойным солнцем травой на обочине, пока не вышли к берегу реки.
Местечко было не совсем подходящее для ловли рыбы и купания. Спуск к реке был крутой, каменистый и выводил прямо в реку. Но бродить по жаре больше не хотелось.
- Не могу дальше, - сказала я,- давай здесь станем.
Мишка согласился и , усевшись на землю, тут же, стал разбирать рюкзак.
- Во набрал, - подумала я, - будто на неделю приехал.
Глядя на то, с какой тщательностью Мишка разбирал рюкзак, я подумала: Не пошла бы с ним в разведку никогда. Ни рыба ни мясо. Маменькин сынок.
- Пошли купаться, жарко! Брось рюкзак, потом вынешь все!
- Нее,- сказал Мишка,- я боюсь ваши реки. У нас спокойные, а здесь бешеные. Унесут и ахнуть не успеешь. Да еще к тому же ледяные. Заболеть желания нет! И тебе советую : остынь хоть с полчаса. Потом пойдешь, а я буду загорать, рыбу в этом месте ловить неудобно.
- Маменькин сынок! - бросила я ему и побежала к реке.
Спускаться к реке следовало осторожно. Но куда там... Вспыхнувшая вновь злость на Мишку, дальняя дорога, жара сделали свое дело, и я на краю берега оступилась и покатилась по камням вниз, в ледяную воду. Течение реки подхватило меня и понесло.
Реки у нас особенные, норовистые. Снеговые, ледниковые. Водичка градусов 5-10 по Цельсию даже летом не успевает нагреваться. Поэтому приезжие ( а Мишка был одним из таких) чаще лежат на камешках или кидают камешки с берега в воду. А те, кто вырос на таких реках знают, что реки не любят, когда в них входят со злостью или не подготовившись внутренне к ледяной воде.
Меня несло по течению, и я чувствовала, что к берегу подобраться не хватает сил. К тому же судорога стала сводить ногу, и я, не на шутку испугавшись, заорала, что есть мочи : Мама- аааа !!!
... Я не видела, как Мишка догнал меня и не видела, как он прыгнул в реку. Позже, когда мы сидели на берегу, и он растирал мне ничего не чувствующую ногу, я спросила его: Как ты смог? Ты же воды боишься...
Он спокойно ответил, глядя мне в глаза: Ты могла утонуть. Этого я испугался сильнее.
А потом мы сидели, молчали, грелись под солнцем еще полчаса. Затем, не договариваясь, встали и пошли.
Дошли до конечной, сели в автобус и приехали домой.
- Знаешь, Мишка, я хотела тебе сказать...
- Не бойся. Не расскажу никому,- перебил он.- Зуб даю! - и постукал по зубу.
- Я хотела тебе сказать...Я бы пошла с тобой в разведку.
- Еще бы! а кто сомневался?!- разулыбался он.- До понедельника!
- До понедельника, - отозвалась я.
На душе было легко и спокойно. - Неплохой оказался мальчишка этот - Мишка. Надежный.