Изношенное сердце – заменить,
И распечатать желтый лист бумаги,
Порвать когда-то сотканную нить,
И выплюнуть последний ком отваги.
Средь слов корявых - алое пятно.
Давление шалит, иль сердце вышло?
Мне обещала мама лишь одно,
Я помню…но слова уже не слышно.
Мне обещала мама розовый закат,
И клятва её снова исполнялась.
И, как зелененький пластмассовый солдат,
Мне детство в отражении улыбалось.
С годами меряя на ощупь жизнь,
Все чаще кровоточило запястье.
Спиною натыкаясь на ножи,
Меняла маски и на козырь масти.
Отточенная муками душа
Собой уже, как прежде, не являлась.
До ныне ало лезвие ножа,
Ведь по нему ты до небес взбиралась.
Вот, наконец, ты обретешь покой,
Перелистнув газету, вспомнишь обещание.
Но нет заката с розовой волной,
И клятва – это лишь воспоминание.
Изношенное сердце хочет жить,
И изливается на желтый лист бумаги.
Пора в деревню… маму навестить…
Пришло письмо, все желтое от влаги.
Быть может, это дождь шалил с конвертом,
Иль постарела вся бумага наперед.
А может, почтальон залил десертом…
А может, это мама слёзы льёт.
И сердце оживить, скрепив той нитью,
И распечатать дорогой конверт…
А там написано корявой русской прытью:
« Люблю. Тебя дороже в мире нет».
Сожмется в ком последняя отвага,
И дум обнимет прежняя тоска,
И алая становится бумага:
Давление играет у виска.
Как удивителен клочок лежащий:
На нем была написана любовь,
Им слезы впитаны, и, в настоящем,
Им впитана из сердца боль и кровь.