Всеми фибрами, жабрами, нервами,
всей поверхностью тела тщедушного
ощущала она: дело скверное...
говорила ведь... не послушал он...
Всеми силами, мыслями, пассами
и остатками разума трезвого
заклинала его. Дело ясное -
ведь порежется... ведь по лезвию...
Надевала салатное платьице,
а к нему - босоножки лиловые,
и ходила, безумная, плакаться
по нему, своему бестолковому.
И бежала, держала страховочный
света луч, беззаветно-возвышенно,
и кидала ему, как бечёвочку,
и кричала... кричала... Не слышал он.