Дано мне счастье говорить с любым
и спрашивать, не требуя ответа,
поутру, на заре, когда по небу дым,
впотьмах, в тумане и в полоске света.
Передо мной встают военные мужи,
таинственные духи троеполья,
седые странники и стражи у межи,
и те, которых обзывают голью.
все, кто страдает и едва живет,
и кто позорно заплывает жиром,
кто слабым шумом мысли выдает,
я обращаюсь и к больным, и к сирым.
Не каждого дано легко понять,
стараюсь уловить в народе душу,
а надо каждого в отчизне знать,
и говорить, и напряженно слушать.
Здесь речь идет не о своем мешке...
когда заводим разговор о власти,
дать хочется дубиной по башке
и после этого сказать ей: здрасьте!