Я стану вдруг дождём для Ленинграда
На вечер, а возможно, навсегда.
И россыпью нетающего града,
Забывшего другие города.
Я стану твоей утренней газетой:
"Сегодня в Ленинграде с мостовой..."
Я буду гороскопом, сигаретой,
Машей, Наташей, Катей, Яной, Светой...
И, может быть, чуть-чуть твоей рукой.)
Я стану небом над твоей общагой,
И краской в летней парковой беседке,
Тем нищим выпивающим бродягой,
Которому кидаешь ты монетки...
Я стану вдруг шипами на резине,
Ты будешь обо мне болтать часами.
Я буду дверной ручкой в магазине
И белыми у статуи глазами...
Я стану батарейкой в телефоне
Твоём: он будет виснуть, выключаться...
Ты будешь доставать меня в ладони,
И микросхем рассерженно касаться.
Я стану твоей личной зубной щёткой
И всякими больничными врачами...
И песни воробья напевной ноткой,
Что убаюкает тебя ночами.
Я стану фонарями и огнями.
И самой толстой, очень сложной книжкой,
Что будешь ты мусолить вечерами,
Словно бегун: уставший, чуть с отдышкой.
Я стану вашим каменным вокзалом,
Или какой он там у вас? Неважно...
Я буду тем, что продавец сказала,
Ну пусть и тем, о чём молчала даже.
Но в январе, июле или марте
Я на формальности махну рукой:
Приеду, прилечу, чтоб быть с тобой.
И чувствовать тебя уже по-правде...
Самой собой.