And the traveller hopes: “Let me be far from any
Physician”; and the ports have names for the sea;
The citiless, the corroding, the sorrow;
And North means to all: “Reject”.
And the great plains are for ever where cold creatures are hunted,
And everywhere; the light birds flicker and flaunt;
Under a scolding flag the lover
Of islands may see at last,
Faintly, his limited hope; as he nears the glitter
Of glaciers; the sterile immature mountains intense
In the abnormal day of this world, and a river’s
Fan-like polyp of sand.
Then let the good citizen here find natural marvels:
The horse-shoe ravine, the issue of steam from a cleft
In the rock, and rocks, and waterfalls brushing the
Rocks, and among the rock birds.
And the student of prose and conduct, places to visit;
The site of a church where a bishop was put in a bag,
The bath of a great historian, the rock where
An outlaw dreaded the dark.
Remember the doomed man thrown by his horse and crying:
“Beautiful is the hillside, I will not go”;
The old woman “He that I loved the
Best, to him I was worst,”
For Europe is absent. This is an island and therefore
Unreal. And the steadfast affections of its dead may be bought
By those whose dreams accuse them of being
Spitefully alive, and the pale
From too much passion of kissing feel pure in its deserts.
Can they? For the world is, and the present, and the lie.
And the narrow bridge over a torrent,
And the small farm under a crag
Are natural settings for the jealousies of a province;
And the weak vow of fidelity is formed by the cairn;
And within the indigenous figure on horseback
On the bridle-path down by the lake
The blood moves also by crooked and furtive inches,
Asks all our questions: “Where is the homage? When
Shall justice be done? Who is against me?
Why am I always alone?”
Present then the world to the world with its mendicant shadow;
Let the suits be flash, the Minister of Commerce insane;
Let jazz be bestowed on the huts, and the beauty's
Set cosmopolitan smile.
For our time has no favourite suburb; no local features
Are those of the young for whom all wish to care;
The promise is only a promise, the fabulous
Country impartially far.
Tears fall in all the rivers. Again some driver
Pulls on his gloves and in a blinding snowstorm starts
Upon his deadly journey; and again some writer
Runs howling to his art.
---
И путешественник надеется: «Позвольте мне отдалиться от врачей»;
И порты имеют названия для морей;
Безлюдный, коррозийный, скорбящий;
А Север означает для всех: «Отклонить».
И великие равнины постоянны, где охотятся за холодными существами,
И везде; светлые птицы мерцают и щеголяют;
Под развевающимся флагом любовник
На островах, возможно, увидит,
Слабый проблеск надежды; когда он приблизится к сверканию
ледников; стерильные незрелые горы
В нереальный день этого мира и
Пенообразный полип песка.
Тогда пусть милостивый гражданин найдет здесь чудеса природы:
Овраг в форме лошадиной подковы, пар в расщелине в скале
Скалы и водопады омывающие скалы
Скалы, также среди скальных птиц.
И ученик прозы и проведения, мест для посещения;
Угол церкви, где епископ был помещен в суму,
Ванна великого историка, скала, где
изгнанник страшился темноты.
Вспомните обреченного человека, сброшенного лошадью, в плаче:
«Прекрасный холм, но я не дойду»;
Голос старухи: «Тот, которого я любила
больше, была ему худшей»,
А Европы нет. Это остров и оттого
нереальный. И могут быть приобретены стойкие чувства мертвых
Тех, чьи мечты обвиняют их в том, что они
Злобно живы и бледны
Из-за лишне страстного поцелуя чувствуют себя чистыми в пустынях.
Могут ли они? Ибо мир есть и настоящее, и ложь.
И узкий мост через поток,
И маленькая ферма под утесом
Являются естественными условиями для ревности провинции;
И слабый обет верности сформирован каменной пирамидой;
И в пределах аборигенной фигуры на коне
На уздечке-пути у озера
Кровь также движется изогнутыми, вороватыми дюймами,
Мы задаем вопросы: «Где дань уважению?
Будет ли справедливость? Кто против меня?
Почему я всегда один?
Подарите мир миру с его нищенствующей тенью;
И пусть костюмы сверкают, министр коммерции будет безумен;
Пусть джаз будет дарован в хижинах, а красота
даст улыбку космополита.
Для нашего времени нет любимого пригорода; нет локальных особенностей,
Это те из молодых, о которых все хотят заботиться;
Обещание – это только обещание, сказочная
Страна беспристрастного.
Слезы падают во всех реках. Снова какой-то водитель
Натягивает перчатки и в ослепительной метели
По смертоносному пути; и снова какой-то писатель
бежит с воем к искусству.