***
и автострады шум в простенке
и гул осиного гнезда
мне в небе видится звезда
о ночь разбившая коленки
и мнится ива у реки
ранимая у водной кромки
и бледно-жёлтые воронки
в ночных потёмках –
мотыльки
и кажется – возьмёшь один –
распустит крылья на ладони
но шаришь темь – всё пусто
кроме
глухих асфальтовых глубин
но будто звук
как будто шорох
во мгле кирпичного угла
что ночь сумела – сберегла
раскрой ладонь ночная мгла
что прячешь ты –
жар мотылька? –
ладонь пуста
сгоревший порох
***
в арбатском темени клокочет толчея
вот ты бессмысленный стоишь вот рядом я
вот эти нашими не ставшие качели
берут окольный необузданный разбег
вот здесь читал свою поэму человек
пока над ним стрекозьи выстрелы звенели
а это камень не брусчатый не цепной
поговори о нём с невысказанной мной
найди во мне своё больное ножевое
как мы нелепы белокаменные двое
как ты мне чужд покуда я тебе чужда
ещё блеснёт свинцом за деревом вражда
ещё с полей предсмертных эхо пронесётся
ещё твой говор сотворю ребром от солнца
ещё тобой увековечу города
но только здесь и только ныне в этом пепле
пообещай что мы не глухи не ослепли
что если ты промолвишь – я перемолчу
мы так знакомы как знакомы палачу
полночной дымкой обрисованные петли
***
укрой меня сосновой лапой лес
лизни мне щёку пламенем костровым
мне больше негде быть покуда бес
по всякому разгуливает крову
покуда кровных жил натянут жгут
и рвётся под беспамятною бритвой
мне голос смолянистый говорит твой
что сосны эти нас переживут
что каждому промолвившему – страх
что каждому смолчавшему – бесстыдство
как хочется в траве косматой сбыться
как грань листа шершава и остра
и если так спектрален бег ручья
и если так нектарна земляника
то что есть лязг тюремного ключа?
и так ли пуля беглая велика?
горит костёр взвывая и рыча
и сукровица сосен горяча
***
вот человек-воитель
враг ему – метроном
в клетке его запястья
хищная полуптица
полубожок–любитель
полдня сухой разлом
полночи темночасье
алой строкой по ситцу
гневается клокочет
сетует на бессвязность
горько течёт смолою
просит обычных слов
вот человек–наводчик
в воздухе топко вязнет
цель
истончает в слое
времени –
не свезло
что ещё?
о рожденье
пара бесполых строчек
две немоты о смерти
собранные в тире
речи самосожженье
тяжесть ольховых почек
ветреной круговерти
танец на пустыре
вот человек
и точка
думай легко о нём
как об уснувшем в море
позавчерашнем шторме
у пианиста точен
мертвенный метроном
в спальне
и мерно вторит
птице ночной за шторой
шорох
движенье
шорох
***
расскажи мне Августа где болит
приложу листок придорожной руты
мы с тобой оскоминны пресловуты
наши косы ветер прибрежный спутал
нам рубцы запястий зола белит
не слезись мне росами горячо
стрекозой моё не сжигай плечо
все пожары Августа понапрасну
если в небе осы огней не гаснут
если в реках алая нить течёт
если ты и я – значит боль и стыд
на двоих разломленная буханка
ну же ну – тихише - не плачь коханка
дай ожогу вытерпеться остыть
листья руты жертвенны хоть остры
***
в репетиционном зале
стонет радиола
и рояля измождённо
охает пюпитр
у актёра застревает
хрип на альвеолах
он сегодня полуболен –
полубог
пиит
он сегодня ясно видел
как в пыли кулисной
брезжило шальное слово
ёжась и мечась
как безудержная ветка
провожала листья
словно бы сынов в безвестье –
в предзакатный час
и всё виделись нагие
очертанья ружей
и затылок заходился
грохотом сапог
на зубах эмаль скрипела
перебитых кружек
он сказать был должен
должен
должен но не мог
он пройдёт по тротуару
близ листов афишных
оборвёт рукой разгульной
обожжённый лист
и врастая в сумрак сквера
немо и недвижно
будет слышать будто с веток
в темень каплют вишни
и пластинку по живому
режет вокализ
***
памяти андрея мурашова
он говорит
- я буду не умирать
весь полыхает яркий такой и быстрый
перебирает лица по номерам
силится вспомнить четыре последние цифры
- я буду вечен
мама
я навсегда!
в комнате тени
тихо звучит рапсодия
- мама я говорю тебе
происходит
просто пере-хождение
что-то вроде
фаз агрегатных спутанных
я – вода
в корне чередование
звук на звук
мама я есть и нет меня
беглый гласный
смотрит на белое – видит кровавый красный
не разнимает перекрещённых рук
он говорит
- я видел цветущий сад
райские пели птицы
и зрели гроздья
в комнате тихо вдруг
и едва морозно
поздно за окнами
в окнах темно и поздно
семьдесят восемь
…
пятьдесят
***
уходит поезд в три ноль восемь
на марбург или магдебург
средь тучных корабельных сосен
дым паровозный папиросный
перекрещенья ломких рук
они прощались – мы простимся
и воплотимся в новый слог
двояковыпуклою линзой
над нами белый свет пролился
не убоимся –
шаг
глоток
шальная пригоршня
стремленье
обетованье полудня
нам полуобморок – молельня
мы смертно преклоним колени
перед тугим цветеньем льна
пред всякой веточкой букашкой
пред всяким призрачным дымком
земная перелита чаша
всем невещественным и вящим
за всякой вещью – блик икон
дробит состав на щепки воздух
неутолим локомотив
стволов сосновых вбиты гвозди
всё чаще в железнодорожный
сквозной тифозный нарратив
простимся здесь – найдёмся в прочем
связь мест и времени тонка
неведом путь – переколочен
пропитан смолами обочин
пока я здесь пока отсрочка
пока рука пока
пока
***
нас может быть трое
нас может совсем не быть
на кухне темно
мы не зажигаем света
у первой из нас
причудливый тихий быт
меж пяльцев холстина
невыплеснувшегося цвета
и алая нить в простёжках
и как ручей
помешанный с кровью зверя
та нитка вьётся
второй из нас –
чей-то голос
едва ли чей
как если бы плач младенца
на дне колодца
такой беззаветный сирый
обмёрзлый лист
в осеннюю ночь подброшенный
обхохоченный
ветрами октябрьскими
третья –
комок земли
подобранный
с безымянной сырой обочины
по-братски разломленный
натрое –
с кома - ком
кому с корневищем
кому с неусыпным червем
на кухне темно
мы греемся кипятком
и каждый страшится
промолвить и сдаться первым
и только за окнами
только совсем едва
неслышимо незнакомо непереводимо
случаются звёзды
вершится одна звезда
и будто ручей
колодец
вода вода
у мёрзлой земли
три выстрела –
побратима
***
скрипят дверные петли
половик
в прихожей перестужен сквозняками
настолько всякий смертный деловит
что ни один другой не бросит камень
и каменные груды тяжелы
и медленны под спешными ногами
развесить стирку
перемыть полы
купить продуктов с надписью organic
подсыпать в куст герани керамзит
к полудню с кем-то срочно созвониться
в дверных щелях скулит
не может сбыться
нечеловечье
пришлое
волчица
нездешнее
и стонет половица
и не забыться
стелется
сквозит
***
на этот снег
смотри и знай
полслова до зимы
в такой тиши не говорят
о всяческом земном
луны обуглившийся край
замылен и замыт
в траве позёмка
мельтешит
сбежавшим молоком
по скатам крыш
рассыпан свет
порошей на жнивье
роятся отколоски слов
под лампой фонаря
и всё что жизнь
бежит дрожит
водой на рукаве
и ты лущишь
ночную тишь
о ней не говоря
***
заговорит земная плоть
под снежным настом
о том как ныне не тепло
и как злосчастно
как ветер южный невестим
и безголосо
в снегу рябиновой кости
скупое просо
и на земную ерунду
ответят горько
ольхи раскрестья на пруду
в ледовой корке
заговорят едва-едва
запричитают
о том как всякая листва
летит и тает
и превращается вовек
в слова и память
ни губ уже ни беглых век
теперь не раня
и что-то третье из глуши
из бурелома
заиндевеет задрожит
по краю слома
не говоря на языке
не помня речи
вдруг устремившись ни за кем
укрывшись нечем
и будет тихая зима
и будет снежно
всё горловое –
бузина
и пересмешник