Будет больше улыбок и смеха, но это потом.
Говорят, что все трудное не такая помеха,
Чем всё то, что написано чёрным пером,
Потому как это уже не вырубишь топором.
И я пишу. Вижу жизнь 20 с лишним зим,
И 12 из них вылизываю раны, да не вылижу.
Я не выдержу.
Видит Бог, я хотела быть с каждым вблизи,
И хотела каждому быть опорой,
Но меня только брал романтизм,
Всё банальное напрочь отбросив.
Видит Бог, я пыталась вытеснить тьму.
Я писала длинные письма ему,
Но у Бога я видимо в чёрном списке,
А иначе как ещё обьяснить пустоту в ржавеющей миске ?
Будет много добра и света, но это
Я увижу только в жизни загробной,
Если всё, что останется, будет больше, чем форма скелета,
Если эта жизнь обернётся версией пробной.
И я пишу. Продолжая смотреть на жизнь,
Двадцать с лишним вёсен и зим,
Продолжаю вылизывать с желчью раны,
Но не вылижу,
Я не выдержу.
И тогда приходит Бог ко мне, и стоит у дверей
вместо охраны.