Я ничейный пастух, я ничейный герой и избранник,
что теорий и практик не знал, – лишь со словом в ладу,
лишь въедавшийся в мир непредвиденно-въедливый странник.
Обрету пустоту я по смерти – не сковороду.
И Господь развернёт стихотворный сейсмический свиток,
от которого некогда небо трещало по швам,
и вздохнёт над усталой глазурью метафор избитых,
и слеза прокатИтся по дряхлым пустым облакам.