Поздно быть - меня ослепило железо
и несколько песен забытых.
Вид города, серое небо и снег обещаний данных тебе,
убитый путями трамвайными, которых сегодня нет
тоже.
Ты помнишь наверняка, хоть мы не встречались с тобой
несколько лет.
Не вижу тебя, не касаюсь ладони, но все же
я слышу, как шепчут уста последние строки стиха
о них.
Я в нашем оставленном доме,
пришел издалека, губами приник к неосязаемой форме,
что стала тюрьмой и избавлением
одновременно.
Ты подчинилась, я чувствую пульс,
ты говоришь со мной так же
как сон кроишь старой Вселенной.
Этот вкус - горький паслен. Этот голод – дитя перемен.
Внутри раскрывается черной саркомой
благословение тлена.
Потеряна форма,
в кармане стеклянная исповедь – проще не вспоминать.
Я искренне желаю добра всем живущим
в Серебряном Городе
под тенью твоих белых крыл.
Ночью, когда луна отворяет врата, валюсь на кровать.
Сжимаюсь от осознания, что я где-то был,
Когда-то и как-то жил.
Ты бесконечно права. Лезвие.
И вот почти вместе.
Но кровь на губах, хрип и кашель.
Вставать
Заваривать дымом разум, суть вещей разбивать утренней кашей.
Брать за предел опять,
ползти на коленях, глотая яркую пыль созвездий – уже не страшно.
Чуть разминулись,
заметно едва. Ты за моим отражением.
Поток света в горле.
Суть каждого слова, когда дело в словах.
Потеряна форма, а через мгновение – искажение формы.