Стихосотворение мира. часть I. reactive creative

Paul f.Eshoff

СТИХОСОТВОРЕНИЕ МИРА
или
Новая божественная комедия
(в переводе Павла Эшова)

Ироническая ненаучно-фантастическая сага
о происхождении мира и человека
(не по Дарвину)

ПессиМистика

Часть Первая
REACTIVE CREATIVE

 

От переводчика

Со слов автора (Paul f.Eshoff), к созданию Саги его подвигнул просмотр записи легендарного (и незаслуженно забытого в России)  спектакля Театра кукол Сергея Образцова «Сотворение мира» по пьесе Исидора Штока.   
Кроме того, и это может показаться кому-то забавным и даже парадоксальным, но Автор утверждает, что т.н. Сага – это также и воплощение его личного протеста против «Забавной Библии» («La Bible Amusante») Лео Таксиля (псевдоним известного в конце XIX – начале XX века французского журналиста Габриэля Пажеса, 1854–1907). Как, впрочем, и против любого навязчивого насаждения своего, «единственно правильного» воззрения.
Действие Саги происходит вне Времени, где-то в просторах некоей выдуманной (а может, и параллельной) Вселенной, впрочем, весьма похожей на нашу. Автор и Переводчик убедительно просят не воспринимать эту Сагу всерьёз и применительно к Земле. Конечно, некоторые из описываемых событий могли иметь место и в нашей Вселенной, и на нашей Земле. Но это всего лишь случайное совпадение. Так же, как и имена персонажей Саги, и многое другое.
Хотя… некоторые уроки мы с Вами, возможно, могли бы извлечь из этой бесконечной истории.
А представьте, что всё это происходило бы  в нашем Мире…
Безусловно, рамки стиля предопределили некоторую долю иронии в отношении Автора к ряду описываемых событий. Но ведь История во все века  пишется людьми. Такими же, как и мы. Так было несколько тысячелетий тому назад, так делается и сейчас. Впрочем, более чем тщательная детализация отдельных сцен не оставляет сомнений в их правдоподобности.



ПЕССИМИСТИКА – это новообразованный (и ещё только развивающийся) стиль, где элементы пессимизма, оптимизма и мистицизма трансформируются друг в друга, смешиваются между собой в нестабильных пропорциях и вытекают обратно из стиля песси-, опти- и мистическими метаморфозами. 
Формирующийся под влиянием глобальной логической деградации ритористического восприятия парадокса материалистической диалектики, стиль обуславливает адекватное отображение паранормального метафизического состояния гиперреальности бытия – как одного из альтернативных способов существования феноменологического индивидуума – через иллюзорно-призматическое видение аксиоматического анализа созданных ранее эпических и дискретных произведений литературы и искусства мирового масштаба и локального значения на фрагментарном уровне.
Стилю присущи как возвышенно-претенциозное изложение настоящей действительности (и/или ненастоящей недействительности) во всех её субъективных и объективных формовыражениях и драматизирование повествования с переходом в сюрреальность, абстрагирование и сращивание с ироническим фольклором посредством психоделистического символизма и лирического сентиментализма (не обязательное условие), так и наоборот; при этом примитивизм сюжета может граничить и срастаться с концептуальностью внедрённой идеи и сублимировать в неё. А может, и нет.
Впрочем, основные направления стиля всё ещё находятся на стадии разработки.
 


Эпиграфия



1.
…Я – объективен, словно фото,
Любой науке благодарен.
Но не в обиде будет Дарвин –
Ведь обезьяну с;здал кто-то!
       (Paul f.Eshoff)



2.
– Адам, Ева, любовные страсти, поцелуи!  –  а не пошлость ли всё это? И достой-но ли так писать о прародителях наших?
– Иногда Пошлость с удивлением обнаруживает, что она существует лишь отражаясь в глазах Ханжества.
          (Paul f.Eshoff, из интервью местной радиостанции «SSN», июнь, 2005 г.)

От переводчика: А что касается прародителей, то в какой-то мере и Иван-Царевич, и Василиса Прекрасная – ведь тоже чьи-то прародители! Да и тот же Иванушка-Дурачок…
И ещё: лишь признавая историческую реальность Адама и Евы, можно относиться к ним не только как к божественным прародителям,  но и как к обычным, исторически существовавшим личностям. Как к героям любого рассказа, повести, романа. Со всеми их проблемами и чувствами.



3.
Действие Саги происходит вне Времени, где-то в просторах некоей выдуманной Вселенной, чем-то похожей на нашу.
Данное произведение содержит фрагменты, которые не рекомендуются к чтению лицам с нарушенной психикой, а также с отсутствующим чувством юмора.

Все персонажи и события вымышлены. Любые совпадения  случайны.
И никакого отношения к нашей Земле, нашей Солнечной Системе и нашей Вселенной ни в целом, ни в частности  не имеют.


 


Слово на ладони
(Вместо Пролога)


Десять праведников

Я был однажды на суде,
Где десять праведников зрелых,
Раскрывши свитки во  всю десть,
Меня пытали – зло, умело,

Не кость, не плоть, а только душу:
«Чем руководствовался ты,
Столь дерзкий стих пустив наружу,
За грань указанной черты?

Ты не за славой ли восстал,
Нам, корифеям, недоступной?
И кто в отверстые уста
Твои глагол вложил беспутный?

Запретных грешнику границ
Достигнул твой глагол мятежный.
Мол, на полях своих страниц
Устроил ты разгул потешный –

Где гл;шит адский рок-н-ролл
И волчьи шкуры мерят овцы,
Где и бесстрастный ангел, мол,
Порочной страсти предаётся.

Ты даже мировой испод
Взмутил, как пресловутый Гоблин!
Мол, у тебя – и сам Господь
Простолюдину уподоблен,

А прародители людей
Обнажены до беспредела! – 
А есть ли что-нибудь пошлей
Намёком их коснуться тела?!…

В свободной мысли бес лютует;
Ведь это – всё равно, что мать,
Родную Родину святую
Фривольным слогом просклонять.

Кто грешные твои персты 
Употребил на сей позор?
Какая ересь  этот стих!
Тебя б на крест да на костёр!…».

Опешив поначалу, я,
В безропотном поклоне съёжен,
Авторитеты жалуя,
Не удержался всё же.

А сами вы читали, нет, 
То, что назвали вы позором?
«Зачем читать нам этот бред? – 
Услышал я надменным хором. –

Чт; нам в твоей бесстыдной саге? –
Уж по обложке ясно нам,
Что первородный грех во благо
Возвёл ты, воспевая срам!».

Я им ответил:
Лицемеры!
Не от греха ль вы сами оного?
Я вот не знаю, например,
Ни одного  достойного,

Кто страсти бы  не ;тдал дани
(святому первому пороку!).
Сердца возлюбленные раня,
Она порой глупа жестоко,

Нас доводя до крайней грани
По вьющимся змеиным тропам,
Маня в слепые глухомани
И заводя в глухие топи, 

Где розы пламенеют странно,
Вонзающие в грудь иголки.
Кровоточ;т на сердце раны,
Не заживающие долго,

Но вдохновенных мастеров,
Артистов кисти и поэтов,
Святая грешная любовь 
Вела не в бездну – только к свету!

Чт; мастер;? – Любой из нас,
Потомков Евы и Адама,
Благодарил хотя бы раз
Слепую страсть за жаркий пламень.

«…И Еву целовал Адам…» –
Ужели это непристойность? –
Да мне же с Вами, господа,
Зазорно даже просто спорить!

В том нету ереси злонравной,
Что  прародители – они
Ведь тоже были презабавны:
Юны, наивны в оны дни.

Любил Адам любовью первой,
Прелестной Евой увлечён,
И, страстью поглощён безмерно,
Был и нескладен, и смешон –

Как и спустя тысячелетья
Потешны нынешние детки:
Очаровательно нелепы
Пред очи барышни-кокетки.

Послушать вас
(Господь Великий,
тому причины вовсе нет!) –
Уложится Святая Книга
В ниженаписанный куплет:

«И Еву возлюбил Адам,
Адама Ева возлюбила, 
За что великая беда
Всю Землю тут же  охватила. 

И Каин Авеля убил,
И вскоре  рухнул Вавилон,
И Ангел в Небе вострубил,
И наступил Армагеддон». 


Послушать вас – и вырвать с корнем
И Песнь Песней Соломона,
Изложенную в Книге оной
Строкой, по-вашему, нескромной.

Да, были времена и нравы,
И жгли поэтов на кострах. 
Но нынче правят миром, право,
Отнюдь не ханжество и страх.

И слава Богу, что на свете
Не только вам (какая честь!...)
Дано в премудрости сюжета
Сокрытый замысел прочесть.

Да, в многокнижье изобильном
Нам потеряться нехитро,
Но, над талмудом сидя пыльным,
Друзья, читайте между строк!

Метафорических изысков
Не сразу прояснится суть,
К тому же, есть другие списки
(не поленитесь в них взглянуть).

Не мне стихом творить историю,
Но этой сагой ироничной
Хотелось мне раздвинуть шторы,
Коими взор наш ограничен.



Living In The Material World
(Живя в материальном мире)


Живя в материальном мире,
Где вещи явной скрыта суть,
Я, за плечо закинув лиру, 
Пустился в долгий, тёмный путь.

Ведом коварным ли сатиром,
Прелестной музою влеком,
Победным упиваясь пиром,
Иль скованный цепным замком,

Ступая в Ад дорогой Данте,
Тропою ангелов взлетая,
Минуя крепости и даты,
Бросая, находя, теряя,

Решая, милуя, карая,
И к Божьей воле вопия,
Терпя, прощаясь и прощая,
Я шёл по граням бытия.

Блуждая по земным дорогам,
Я повстречал далёкий град,
Где лишь двадцатый верит Богу,
А девятнадцать –
говорят,

Что верят.
Но они и верят
Всему, что сами говорят!
Вот где чудесный мир затерян!
Вот где сияет каждый взгляд!

Я видел: кто-то шёл, волнуясь –
Безумье в матовых глазах. 
Из них не многие вернулись,
В своих запутавшись мирах.

Идя по их дорогам хитрым,
В чужих краях теряя путь,
Во глубь вещей иных арбитром
И я пытался заглянуть.

Я тщился заглянуть за грани,
Одолевая тёмный страх,
И, грезя новыми мирами,
В цветных терялся миражах.

Я разложил небесный свет
На сто, на тысячу лучей –
И яркий сказочный букет
Усладой был моих очей.

С упорством мага и факира
Перебирая каждый цвет,
Я размешал все краски мира,
Пытаясь разгадать секрет.

Искал я опыт и молитвы
Вновь получить небесный свет.
Но из невиданной палитры
Я вывел только чёрный цвет.

Тогда я взял лоскут от тени,
Его сквозь призму пропустил,
Но ужас сумрачных видений
Едва мой ум не помрачил.

Мешая красок многоцветье
С оттенками ночных теней,
Я, между быти;м и смертью,
И в суете, и в тишине,

И наяву, и в каждом сне –
Искал предметов всех основу,
Начало света и теней,
Но возвращался только к Слову.




* Living In The Material World (англ.) – название сольного альбома Джорджа Харрисона, бывшего участника легендарной группы «Beatles»


 

Слово
на ладони

*
Лежало
Слово
на ладони,

Такое
маленькое
слово.

Но в нём
я видел
Мир бездонный,
Самостоятельный
и новый.

«…И Человека Создал Бог По Своему Подобию…».
Внутри священных этих строк мы, к моему прискорбию,
не замечаем т;жество между Творцом – и Человеком:
при всём своём ничтожестве мы есть и Альфа и Омега,
мы есть Начало и Конец несчётных собственных миров; 
как Землю некогда Творец, мы их творим из наших слов;
мы создаём их непрестанно  из снов, и мыслей, и надежд,
из фантастических мечтаний, несущих след от оных лет, – 
давнопрошедших, первозданных, откуда взят разбег планет, – 
с тех самых пор, когда в Адама вдохнул Господь и жизнь, и свет. 
Мы строим их на шаткой сцене, и в них мы верим непреложно,
и каждый этот мир – бесценен, а потерять его – несложно, 
ведь мы, в мирах своих нетленных, в своих твореньях всевозможных – 
Ведь мы, творцы своих вселенных –
Молекулы
в Ладони Божьей.

Я опускаюсь
на колени
Перед Создателем-Отцом,
За то, что
я
в Его Вселенной
Являюсь маленьким Творцом;

За то, что
и с мо;й ладошки
Пылинкой в бездну соскользнёт –
Пускай ничтожный, 
скоморошный,
Изъянов полон и пустот –

Мир,
и своим несовершенством
Улыбку вызовет, быть может…

Но он не менее веществен,
Чем  все  миры
на Длани Божьей.
 

 
СТИХОСОТВОРЕНИЕ МИРА
REACTIVE CREATIVE


Памяти спектакля Театра кукол С.Образцова «Сотворение мира» (по пьесе И.Штока)


1. Слово


«В начале было слово…».
(Из древних историко-литературных источников)


…И спросила кроха…

Крошка-сын расспрашивал
Усталого отца:
«Па, что было раньше
Куриного яйца?

И кто, если не курица,
То яичко снёс?» –
Сын интересуется,
Ковыряя нос.

«А откуда люди
Появились первые?» –
Задаёт малютка
Вопросы характерные.

Укладывает кроха
Вопросы штабелями,
И папу застаёт врасплох,
И папу умиляет.

«Откуда всё на свете?
С чего всё началось?
Откуда взялись дети?» –
Учинил допрос.

Умница волнуется,
Заблестели глазки:
«А то  плетут на улице
Мне ребята сказки,

Что «капуста» с «аистами» –
Сказки для детсада…».
Глазками смекалистыми 
Папу сверлит чадо.

Любопытством сущим
Удручён отец,
Но глядит с растущим
Вниманием малец.

Не уйти от этих
Любопытных глаз.
Что ж, начну я, дети,
Долгий свой рассказ…


Дети

Девчонки и мальчишки
Стремительно растут.
Смышлёные детишки
Вопросы задают.

Разметали сети
Непростых вопросов.
Ответить – дело чести
Каждого из взрослых.


 

Взламывая код рифмы (отступление)

Я от науки не зависим,
И мир, зависший коромыслом,
И мир, лишающийся смысла,
Я потревожу экзерсисом: 1

Достичь времён, когда прогресс
От сл;ва шёл  (не вспять, как ныне),
И от безмолвий тёмных бездн
Словами сызнова отхлынуть.

Остановился на распутье.
Где мне найти слова и рифмы? –
Чтоб донести не только суть,
Но и времён исконных ритм.

И чтобы стих, на грани прозы,
В пространствах не рождённых звёзд – 
Где Х;ос порождал ха;с –
Сотряс отсутствующий воздух.

Я знаю: даже там, где мрак –   
Господствуют свои законы.
Оптимистического шага
Мне б усмирить слепой разгон.

Мне б обойти, подняться высью
По вертикальной плоскости, 
Но если в э;том смысл, 
То это –  слишком просто.

И я не знаю – просто верю:
Всё дело – в степени свободы,
И посреди словесных дебрей
Я взламываю рифмы код.

Перебирая рифм гроздья, 
Отмечу – как деталь:
Эпоха «роз» и «гроз»
Успешно отлетала.

Другой нюанс, неоспорим:
Склонясь в учтивом реверансе,
Феминизированной рифме 2
Я верный предлагаю шанс.

Сбивая с рифмы ритм,
Перешивая коды,
Не чужд авантюризма,
Меняю к ней подход.

Из строчек пластилиновых
Мир я воссоздам,
Как Господь из глины
Вылепил Адама.

Расскажет рифма асинхронная,
Как становился Свет –
От «Альфы», время оно, 
До «Zet» грядущих лет.


 

Хаос

Трудней всего – с Началом.
Затеял, видно, Гений –
Ни много и  ни мало –
Создание Вселенной.

Не было тогда ни лун,
Ни косматых звёзд. 
В мире том безлюдном
Царствовал ха;с.

В небе солнца не было,
Такая вот беда!
Собственно, и Неба
Не было тогда.

Во Мраке Вневрем;нья
Равно столетье мигу…
Вот с этого мгновенья 
Пошло начало Миру. 


Слово

«В начале было слово,
И слово было  Бог».
Пройти хороший повод
Истории урок.

Но Вы задать обязаны
Практический вопрос:
К;м Слово было сказано?
Кт; Слово произнёс?

Как осознать, как объяснить
В окольных метафразах,
Что Сл;вом можно заронить
Наш мир в различных фазах?

Но не подвластны разуму
Дела тех дальних лет! 
Предания и сказы нам
Не донесли ответ.

Не выразимо мысленно,
Словами – и подавно,
Как Слово вторглось в ми;р иной,
В ха;с тот первозданный.

Из этих слов явилась персть
Впоследствии земная.
Но правовая норма есть
Такая, точно знаю.

Законники солидные
Вам разъяснят и мелкие:
Явленья очевидные
Не требуют проверки.

Упрямым самым оппонентам,
Мой друг, ты сей вопрос прости:
«Какие ваши аргументы?». –
Ответь: «Мир – вот он, во плоти!».

А если так, то можем мы
Продолжить наш рассказ.
«Был мрак. Блистали молнии.
Раздался чей-то глас…»…

Пускай бездоказательно,
Неведомая сила
Вселенной Созидателя – 
Всевышнего явила.


Большой Взрыв. Audio-Intro Hi-Fi

Пространство безграничное
Всколыхнулось волнами,
Кругами концентричными
Пустоту наполнило.


Audio-Intro 5.1

Низкочастотно ухнуло,
Сабвуфером бабахнуло,
Вихрем в Темень дунуло
И глухоманью брякнуло.


Audio-Intro Hi-End

И вновь, волной ответною,
Волной сквозною, кольцевою,
Метелью рикошетною
Сошлось, свища, треща и воя.


***
Немного Темь скукожилась,
Пробормотала сонно:
Мол, это кт; тревожит нас? – 
И засопела снова.


Intro (Явление)

…Прогрохотало, словно гром,
То Слово в Теми бесшабашной,
И в обрамленьи светов;м
Возник Он, ошарашенный,

И, озираясь, молвил:
«А это кт; сказал?!…» – 
Но пламень белых молний
Лишь пустоту пронзал.

И вновь к невосполнимому
Подходим мы пробелу:
Ведь молнии, как минимум,
Потребна пара тел.

Сложилось исторически
Законами природы:
Любому электричеству
Нужны два электрода,

А в темноте Вселенной –
Сплошная пустота…
Что ж, и сие явление
Приму, как постулат.


Слова

Итак, оно взгремело,
То Слово в Вечной Бездне,
И воспарил, весь в белом,
Над Темью Царь Небесный.

И тут – нет, не препятствие, 
Так, пункт второстепенный:
«С чег; начнём Мы Царствие,
Создание Вселенной?»…

За следствием причина
Обычно не идёт.
В основе дел – почины,
А не наоборот.

Починов же  основой
Являются слова.
Всегда вначале словом
Дела благословят.

Итак, в начале – Слово
(мы подведём итоги),
Задачи сформированы. 
Как говорится, с Богом!…




2. Reactive Creative



Небо

…И Он сказал: «Поехали!…»,
Точней: «Да будет Небо!».
Заёрзали молекулы
В темноте Эр;ба, 1

И выстроились в цепи,
Размножились в пространстве…
На смену Тьме свирепой
Его приходит Царствие.

Услышу глас протяжный:
«Была Земля; сначала!…».
Но так ли это важно? –
Ведь столько лет промчалось…

Простите, ради Бога, мне
Неточности отдельные:   
Я сам уверен не вполне,
Что Н;бо прежде сделано.

И пусть неточности грубы,
Но будьте снисходительны –
Ведь надо ж гд;-то было бы
В Неб;сном Царстве жить Ему…

Ведь Царь Небесный  без Небес –
Как небо звёздное – без звёзд.
Как шум зелёный без древес,
А луг стрекозий – без стрекоз.

…
Во множестве учений 
Ответа не отыщем мы,
Ведь в жаре откровений
Сгорали люди тыщами,

Но правда вожделенная
От нас сокрыта исстари:
К;к делалась Вселенная –
Никто не знает истины,

И очевидцев не было
Деяниям Творца.
Так что: Земля ли, Небо ли –
Какая разница?!…

***
А Тьма теряла бдительность.
Зевнула чёрною дырой,
Поморщилась презрительно:
«Да Ты-то кт; ещё такой? –

Препятствуешь мне спать…» –
Махнула сонною рукой,
Перевернулась –  и опять
Продолжила покой.


Освещение

…Тем временем Всевышний
Оглядывал окрестности.
Да-а… Вид был никудышный
У необъятной местности.

Безлик и неприятен
Был мир в своей небрежности.
Немало «белых пятен»
В этой беспросветности…

Но неизбежно шли вперёд
Процессы созиданья.
Вот разметался небосвод
Над угрюмой далью;

Распростёрся небосвод
Ширью непомерной…
И тут задумался Господь
О миссии бессмертной.

Мир окружающий любя,
В Небесах недвижных
Парил, и Самого Себя
Вопрошал Всевышний.

Парил Небесный Наш Отец
В космическом просторе,
Светились в вечной темноте
Глаза Его задором;

Глаза Его блестели
Жаждой неуёмной:
«Чего ещё бы сделать
Для Вселенной – тёмной,

Слепой и бессловесной?…» –
И задумал Гений
В Империи Небесной
Наладить освещение.

И П;рстами Чудесными,
Пускай ещё неловко,
Он звёзды в Поднебесье
Играючи нащёлкал…


***
Перекосилась Тьма слегка,
Пространствами коробясь:
«Да чья; же это там нога
В мои просторы вторглась?!».

Но успокоилась тотчас,
Звёзд мелких не заметив, 
И в сон дремучий улеглась, 
Без слов и без просветов…


 

Риторика

Смотря на хаотическую
Звёзд несметных россыпь,
Порой я риторическим
Задаюсь вопросом:

Что было б, если б в оный час
Творенья судьбоносного
Размеренно, не торопясь,
Все мириады звёздные

Господь бы выстроил для нас
Шеренгами трёхмерными?…
И, в небо звёздное глядясь,
Сегодня мы, наверное,

Тоскою были б сражены,
Ведь любопытствующим взорам
До смерти, право же, скучны 
Однообразные просторы.

Представим: ночь.
На небосводе –
Гирлянды звёзд.
Но вот так штука:
Ряды их – грядки в огороде,
Неотличимы друг от друга!

Уныл их монотонный ряд,
Их можно взять – и сосчитать…
В такую ночь тебе, мой брат,
Уж и не хочется мечтать.

И ты, зевнув на небосклон,
Уходишь в сон, пустой и пресный.
В такое небо и ладонь
Протягивать неинтересно…

…А может быть, и посейчас
Приборами тончайшими
Господь бы вымерял каркас
Мирозданья нашего…


 

Парад планет. Наши соседи

…А крошечные звёздочки
Размножались бойко:
Замерцали, точечки,
Соло, в паре, тройки…

Силою Господнею,
Ведомы Божьим Оком,
Заскакали п; небу,
Рассыпались горошком…

Но крохотулькам-звёздам
Тьмы не сокрушить.
Тогда Он Солнце создал,
Чтоб ви;деть, чт; творить.

И вновь за словом –  дело:
«Да будет Свет!»,  и вот
Солнце заблестело
Между мелких звёзд.

Встало Солнце Красно
В центре Небосвода,
В разреженных пространствах
Высветив пустоты.

Ну вот, теперь попроще:
Хоть виден фронт работ! –
И рядом с Солнцем Боже
Планеты создаёт.

Нептун, Юпитер и Уран,
Сатурн (почти не виден),
Ну и, конечно, марсиан
Создатель не обидел.

Когда бы знать, какие беды
Пойдут от их нашествий после
(боль головная для соседей, 
тех, кто далече, и кто возле;

следы их, да и просто меты
нагнали страху в мир окрестный!) – 
Другой какой-нибудь планетой
Заполнил Он бы это место, 

Ещё одним Сатурном, скажем. –
Забавен он… как Колобок,
Который примеряет важно
Блестящий новый котелок!... 

А вот – Меркурий и Плутон.
Первый,  выждав паузу, 
Проскользнул к Светилу он
Чуть ли не за пазуху,

А второй,  нерасторопа, 
В общий ряд не уместился,
Место тёплое прохлопал 
И куда-то закатился. 

Телескопы всего света
Весь исковыряют космос, 
И найдётся малый где-то
На окраине бесхозной…

Звездочётам-бедолагам –
Оттого ль, не оттого? –
Не признать потом в бродяге
С Солнцем тесное родство… 1

…А вот  Венера – как звезда,
Вспыхнула, пригожая.
Боже хлопает в ладоши:
Глянь, какая красота!…


***
От Света Темь зажмурилась
И зашипела злобно, 
Напучилась – и сплющилась,
Чихнула мглой микробной,

Враждебно затаилася, 
Себя сжигая завистью,
Порой свершая вылазки
В злокозненной лукавости,

И заблудившиеся звёзды
С окраин Неба безнадзорных
Таскала ночью поздней,
Скрывала в дырах чёрных…


Божия любимица

…А Солнце в небе светит
Меж чужих планет…
Вот тут Он и заметил:
А Земли-то – нет!…

«Здравствуйте, пожалуйста! –
А где ж людей селить?!…
По такой-то радости
Нехитр; забыть

О какой-то частности…», –
Может, думал Боже.
И, полный сопричастности,
Он творить продолжил.

Божественные помыслы
Осуществлялись лихо,
Ведь творческие поиски –
Основа дел великих.

Божественною Повестью –
Нет, Словом! – мир воздвигнут.
Сказал – и в невесомости
Земная Твердь возникла.

В Небе звёзды потеснив,
Замерла, не двинется,
Стала Солнца супротив
Божия Любимица.

Вот её коснулся свет
Ярких солнечных волокон…
Вроде смотрится неплохо
Между остальных планет!


Киты, слоны…

И если б кто тогда спросил:
«А как же три кита?» –
Бог улыбнулся бы в усы:
«Пустое, ерунда!... 

На трёх китах? – Забавно, браво!
Кому же  в лоб такое встряло? –
Ни на какой скотине, право,
Её там сроду не стояло!

Ну, мол, подумайте вы сами:
Что было после, что – вначале?
Да никакими чудесами
Там слон с китом не пролетали!...».

Всё это будет позже, в смысле:
Киты, слоны, иные вздоры.
Пока же – пусть Земля повиснет
В мировом просторе…

 

Малый доворот

…И вроде всё по схеме,
И Солнце – центр системы,
Но множились проблемы,
И всё на ту же тему.

Росли они с отменным,
Завидным постоянством.
Земля, вися в трёхмерном
Космическом пространстве,

Немного НАКРЕНИЛАСЬ,
Вот-вот на Солнце рухнет…
И, этому противясь,
Создатель поднял руку.

Короткий взмах рукой – и вот
Земля в круженье входит.
Порою малый доворот 
Большую жизнь заводит.


На тёмной стороне Земли

Земля вошла в кружение,
Сменялись днями ночи…
Казалось, положение
Налажено, и точка! –

Но беспокойны эти дни,
И вот – забота новая:
На солнце – жарит, а в тени –
Стужа ледниковая!

На тёмной стороне Земли
Царит смертельный холод,
А через миг – уже палит,
Едва лишь Солнце всходит…

Я лично физик никакой,
И я не понимаю,
Как может холод ледяной,
Из тени выползая,

При встрече с утренней зарёй
В один момент растаять? –
Но всею чувствую душой:
Чего-то не хватает.

Ведёт себя иначе тело
В абсолютном вакууме…
Готов Господь поправить дело,
Заняться неполадками.

И Он, не зная отдыха,
Своей  пошёл стезёю…
Наполнил чистым воздухом
Пространство над Землёю:

Температурный дисбаланс
Он между днём и темнотою
Сравнял одним движеньем глаз –
И стало Небо голубое!…

И над Землёю Небо стало,
И Солнце ярче заблестело,
И с цветом Неба сочеталось,
Как лик младенца с колыбелью.

И прежний чёрно-белый мир
Цветным вдруг стал в одно мгновенье,
Казалось, распахнулись вширь,
И ввысь, и вглубь его владенья.

Конечно же, и лунный диск
Земной украсил небосклон.
Светильник, хоть и невелик,
А всё же – Темени урон.

Пусть и без воздуха, Луна –
Для нас всегда желанная:
Для созерцанья ведь она,
А не для проживания

(телам иным космическим
свеченье назначал подчас
Бог чисто символически:
для красоты и про запас.

Но сколько красоте такой
потом творений посвятит
не только графоман простой,
но и прославленный пиит)…

Я мог бы здесь остановиться,
Сказать о ней два слова, и… –
Хотя достойна и страницы
Ночная спутница Земли.

И не страницы, а главы,
И не главы, а п;вести,
Романа, саги – если вы,
Конечно, мне позволите…

 

Лунная страница

Простите за избитость темы,
Банальность некоторых фраз –
Но не могу смотреть я немо
На тайну этих тёмных глаз.

О сколько раз, скажи, мой брат,
Ты был в уныньи одиноком,
И, провожая в ночь закат,
Её прихода ждал у окон?

Ты шёл, теряя путь усталый,
Сквозь лес угрюмый, роковой –
Она тебя сопровождала,
И не был страшен волчий вой.

Когда ты над столом поник
И строчки рвал в тоске тягучей, 
То не её ли ясный лик,
Как парус, выплывал из тучи?

Её ландшафты колдовские
При свете Солнца и Земли,
Вселясь в мечтания людские,
О, скольких в небыль увели!

Её таинственных морей
И гор безвестных силуэты
Глядят на Землю из ночей
И пробуждают в нас поэтов.

Она взойдёт над мокрой башней
В круг выплаканных облаков – 
И возгорится взор угасший
Четой задорных огоньков.

Сердца влюблённые стучат,
И, как шальные, мчатся ночи,
Когда с небес на нас глядят
Её загадочные очи.

И как легка, послушна лира,
И как звучит её струна,
Когда над полуночным миром
Сияет полная Луна!


 

Даже не вопрос

Обитель избранных богинь,
Я свет твой чистый величаю.
Но я, доживший до седин,
Лишь одного не понимаю.

Богинь обитель непорочных,
Ночные дали отворяя,
Ты молча смотришь каждой ночью,
Как кто-то девственность теряет.

И, не изведавшая страсти,
Разглядывая мир земной,
Земным законам неподвластна,
Парит Диана над тобой…


На тёмной стороне Земли (продолжение)

…Да, не для заселения
Луна, и оттого-то там
Дано было парение
Не только духам, но вещам.

Чтоб не скакать, как по Луне,
В замедленном движении
(что, впрочем, было бы вполне
естественным явлением –

когда б Создатель не решил
землян затеять нацию),
К Земле Создатель применил
Законы гравитации.



 

На Земле

Вот Взор Небесного Отца
Просторы вновь штурмует.
Его Священного Лица
Коснулись ветра струи;

Переливаясь серебром,
Власы'  Его блистают,
А над Главою – ореол
Кольцом златым сияет.

Его Священная Нога
На Землю заступает.
Он создал белы облака,
Задумался о рае…

Но перед тем – была вода:
Моря, озёра, океаны,
Ручьи, прозрачные тогда,
А также реки и каналы…

Хотя – откуда там каналы? –
Мы ж не дошли до Человека!…
С водой закончим так, пожалуй:
«Ручьи прозрачные и реки».

Потом Он взялся за равнины,
Холмы, и горы, и долины.
Песка насыпал Он в пустыни,
Чуть-чуть камней добавил, глины…

Не будем, распыляться, впрочем,
По всяким мелочам:
Песок, туда-сюда, и прочий
Различный мелкий хлам –

Всё это – как само собой,
Всего и не запомните.
Ну, в общем так: трудился Бог
Весь день, до самой полночи.

Засеял Он, что очень важно,
Поля – травой, древ;ми – чащи;
Заполнил их зверьём тогдашним:
Жучки, букашки,  таракашки,

И бегемот, поближе к речке,
Где цапля мокнет изваяньем,
И динозавр, и, конечно,
Мартышки с прочей обезьянью – 

По паре каждой твари
(не это ли ответ?...);
Отдельных экземпляров
Уже в помине нет.

Может, что тогда и было
Лишним – ну, к примеру: 
Комары неистребимые,
Мышь летучая  в пещере,

Отвратительная крыса,
Что несёт заразу в дом
На хвосте огромном, лысом;
Паучиха с пауком,

Да и те же тараканы,
Где теперь их только нет,
Всюду явятся незвано –
Но судить не мне…


***
Когда же был закончен День,
Он, наконец, зажёг Огонь.
Ну, в общем, отступала Темь
В болезненной агонии.

Моргала Тьма злопамятно, 
Песни  волчьи выла,
Нечистью безграмотной
В дебри уходила,

Воплями гортанными
Сумерки поила,
Таилась глухоманями
И комаров плодила…


 


3. Made in Eden



Вечер Пятого Дня

…И греясь ночью у костра,
Он впал в неведомую грусть.
Сказал Он: «Надо бы с утра
Создать ещё кого-нибудь.

Ведь Землю всю засеять
Тяжко даже Богу:
Десницы онемеют,
И захворать недолго.

Да и соху негоже
Мне – Господу – тянуть,
И славить Имя Божье
Ведь должен кто-нибудь?!…

Чтоб было с кем перетереть
Вопрос какой, и просто так,
Да за хозяйством присмотреть…
Короче – нужен Мне… Земляк!

Всю Землю дам ему в удел,
Чтоб был он каждой твари царь,
Чтоб сделал много всяких дел
Во славу своего Творца!

Хотя – какой он Мне земляк? –
Я ж – из другого измеренья!
Но как же Мне прозвать, ну как
Наречь Десниц Своих творенье?!…

(А мог Себя не мучить Боже
и сотворить опять из Слова…
Но что же может быть дороже
творения труда ручного?

С какою смотришь ты любовью –
и грустью, тихой и умильной  –
порой на вещь в кладовке пыльной,
что в детстве сделана тобою!

А статуя ручной работы?
А рукопись в библиотеке? –
Они волнуют нас  не  годы,
и всё дороже век от века…).

…Итак, Земляк – уже  заслушан.
Тут нужно звание повесче.
Землянин, может?  – Или, лучше,
Пусть это будет – Человече!

И дам ему Я душу, тело,
И много места на планете
(займёмся этим на рассвете,
а то уже совсем стемнело).

Пусть будет ловок он и прочен;
Силён – в Раю чтоб убираться;
Пусть будет чист и беспорочен, 
Чтоб ни на что не отвлекаться.

И дам язык ему… А дам
Ему Я пальцы, руки, ноги,
А дам-ка имя Я... А дам… 
А дам… Адам?... – Так ради Бога!

Потом, – Создатель размышлял, –
Своей Десницею приветной
Я напишу ему Скрижаль,
Чтоб изучал Мои заветы.

Задача эта велика,
Но жизни дам ему нетленной:
Пускай несёт через века
Суть Истины Священной»…


Утраченные Скрижали

Вот – Тайна Тайн, венец секретов! 
Когда б дошли Скрижали эти
До нас, потомков человечьих,
То сколько было бы ответов

У всех вопросов многосложных
На все немыслимые темы…

Но некие ответы всё же
Найдёте Вы в моей поэме…


 

Handmade (Стоя на глиняном холме)

…И ночь была, и было утро,
А с ним – и новые заботы,
И Он, Ответственный и Мудрый,
Опять берётся за работу.

Туман в лощины уползал
И сумрак в чащи уходил,
Но перед Богом вырастал
Вопрос под номером «один».

Вопрос звучал по доброму,
Ответа ждал несложного:
«Какое дать подобие
Адаму, Сыну Божьему?».

Лучами Солнце хлынуло,
Суля пригожий день.
Взойдя на холм из глины, Он
Свою увидел тень.

И рёк Он только слово: «Вот!» –
Но массы не найдя другой,
Слепил Адама из того,
Что было под рукой.

А под Рукой Его лежало:
Песок; роса; конечно, глина –
Что, безусловно, привлекало
И взгляд, и Руку Властелина. –

Вот этот ком – пойдёт на нос,
А эти капельки – зеницы;
А вот – соломка для волос;
И для мозгов она сгодится…

Побольше глины намесил –
И изваял (разминка пальцам);
Обтряс, обдул и прислонил
К одной из юных пальм.

Вокруг  бродили носороги
И птички всякие летали,
А обезьяны, корча рожи,
Качали длинные лианы.


 

Глиняный Человек

Парило Солнце – Божья Милость,
Просох мгновенно наш герой.
Вот только ТРЕСНУВ, ОТВАЛИЛОСЬ
Адамово ребро.

Оно, как ручка от кувшина,
Что второпях был обожжён,
Упало, палочка из глины,
К ногам Адамовым. А он,

Он, как ребёнок малолетний,
Шагнул неловкою стопой. 
А шёл недели день последний,
Шёл день шестой. Шёл день шестой.

О боли ничего не зная,
Непонимающе смотрел
Он в мир неведомый без края 
И ликом медленно бледнел.

Тут истиной, простой – и зрелой,
Обмолвился Создатель-Бог:
«Чтобы горшок обжечь умело,
Сломаешь не один горшок!».

И с той поры все люди знают,   
И старики, и детвора:
Горшки не боги обжигают,
А дел гончарных мастера –    

Разбив сперва не единичный,
А сотню добрую горшков,
Пока не выйдет гармоничный
Сосуд, достойный и богов.

И скульптор, статую ваяя, 
Немало камня изведёт,
Свои творенья разбивая,
Покуда руку не набьёт.

Всю жизнь словесник учит слово,
А стеклодув – своё дутьё.
На т;м быть должен мир основан,
Поскольку каждому – своё.

А Богу – богово. И всё же
Не можно человеку знать,
Что может Бог, а что – не может.
Бог может всё переиграть.

Ему совсем не надоели
Заботы о судьбе людской.
Но был уже конец недели.
Шёл день последний. День шестой.

Достигло Солнце апогея,
Залезла под предметы тень.
Адам от боли всё бледнее.
Шёл день шестой. Последний день.

Слагалось Правило такое
Шестого Дня, запомни впредь:
«Чтоб завтра день прошёл в покое –
Сегодня нужно всё успеть».

Вершить великими делами
Творцу – простое естество.
Создатель смотрит на Адама,
Чтобы уменьшить боль его. 

…А боль была невыносима:
Вскричал Адам и бьётся оземь.
Но безгранична Божья Сила –
И шлёт Господь на парня грёзу,

Где он,  Адам,  в саду безбрежном,
Где веет лилией и розой,
Где сок пьянящий безмятежно
Он пьёт, и верит в эту грёзу. 


***
Возразит мне упрямый Читатель:
Мол, Господь –  не анестезиолог… 
Но   не  то  ещё  может Создатель,
А не то, что гипнозом от колик.



***
…Досель неведомая сладость
По телу парня разлилась…
Творец, переборов усталость,
Поднял упавшую запчасть.

Да что же, Боже, с нею делать?
И как оно могло отпасть?
Куда теперь его приклеить,
Да так, чтоб парня не сломать?

Он повертел её в Деснице 
И отложил в сторонку:
Авось, на что-нибудь сгодится,
Приладится к мальчонке –

Покуда Мы займёмся Раем…
Господь минутку посидел,
И между рек великих  разом 
Он сотворил Эдем.


 

Сад. Сделано в Эдеме

Ну, разом – это громко слишком:
Пришлось немножко попотеть.
Огромный сад:  черешня, вишня – 
Всего не перечесть…

Инжир и персик, мандарины,
И виноград, естественно,
Сажал Небесный Властелин
Рукой Своей Божественной.

Зарделись, трескаясь, гранаты,
Сияют солнцем апельсины,
И груши зреют, ярче злата,
А выше всех – кокосы чинные;

Висят бананы коллективно
Среди разлапистых ветвей,
А обезьяны – ох, ретивы –
Уже пируют на траве.

Задрав хвосты и выгнув спины,
Свои играют пантомимы
И шимпанзе, и бабуины
Одной большой семьёй единой…


Древо

…И сад раскинулся в долине,
Её в зелёный шум укутав…

…А в самой-самой середине
Он посадил царицу фруктов.

Других она совсем не выше,
Аршинов семь, никак не боле,
Плоды же сочные – аж брызжут,   
С тугих ветвей свисая долу.

Они струили запах дивный,
Что мёд напоминает смутно,
И тень так мило холодила:
В её густой тени уютно…

Была ли в саженцах нехватка,
А может, сроки поджимали,
Но был в ней признак недостатка:
Та яблоня одн; стояла

(хотя и в этом можно, право,
глубокий смысл узреть, ей-ей:
брильянт в изысканной оправе
безвкусной россыпи милей.

Дальнейший, впрочем, спор излишен,
у каждого – св;й интерес).

А вечер подступал всё ближе,
И было времени в обрез,

И Солнце, наклонясь из высей,
Уж Н;чи шлёт златой привет.
Тогда на яблоню Всевышний   
Строжайший наложил запрет.

И то ли дело в дефиците –
Или иной там был резон,
Но факт есть факт: запрет зачитан
И древа статус оглашён. 


   



Указ

Отныне  Я Своею Властью
Постановляю:
Древо се
О Зле с Добром познанье даст вам,
Но лишь ценою жизни всей.

А посему: кто плод сорвёт,
Узреет, может, новь какую,
Но только тотчас же помрёт.
Да будет так, и Аллилуйя!


 

Блокировка

А чтобы упредить привычку
Срывать запретный плод,
Приладил к яблоне табличку:
«ЗАПРЕЩЕНО. УБЬЁТЪ!».

«Когда не знать, с какого боку
Науку к делу применить,
То можно глупостью убогой
Бесповоротно навредить:

Себе – и человечью роду,
Природе – близкой и далёкой,
И без особого подходу
Я запрещаю Древо трогать.

Отныне каждому уроку
Назначен персональный час,
И яблоню на блокировку
Поставит строгий сей Указ.

Покамест будет под запретом
Познание Добра и Зла:   
В Эдеме бед и горя нету.
Кто несогласный – прочь из Рая!».

А может, было всё не так,
И я, естественно, не спорю,
Но очевиден результат:
Та яблоня вошла в историю.


Eva (Балансировка)

А Солнце, дальше продвигаясь,
Смыкало Очеса дремотой.
Создатель, капельку расслабясь,
На миг отвлёкся от работы.

«А яблонями Я  попозже
Займусь…» –  наверно, думал Он.
И вот в тени фруктовой рощи
Возлёг Он, умиротворён.

И яблоня, и груши,
И персики, и сливы
Радовали душу,
Придавали силы.

Веет между их стволов
Ветерком прохладным…
…И тут Отец Небесный вновь
Ребра коснулся взглядом.

Что пропадать добру зазря? –
Охвачен жаждой созиданья,
Создатель лепит из ребра
И Еву – даму для Адама.

Лепил сосредоточенно,
Адама взяв за эталон.
Она –  почти такая точно,
Но всё же  –  не совсем, как он…

А ч;м другая – не поймёт:
Глаза такие вроде, уши;
Ну, на груди  перерасход,
Зато – в плечах чуть-чуть поуже;

На голове – копна волос
Точь-в-точь, как у Адама, цвета,
И хоть быстрей пошёл их рост,
Но разница –  не в этом.

Ну непохожа, хоть убей,
Но как изящна, эвона! 1
Сомкнутся пальцы в круг, ей-ей,
На талии… на… Евиной!

И имя – как само собой,
Явилось вдруг из возгласа. –
Небесной гл;би голубой
Какие у неё глаза!…

Здесь я умом своим  напрасно
Осмыслить силился – не смог,
Как;й она была прекрасной –   
Что восхитился даже Бог!

Он, красотой ошеломлён,
Лепил её, и снова
К вопросу возвращался он:
Чего в ней не так;го?

Вот ноги длиньше  вышли – но
Постройней, потоньше;
Такой же нос, слегка курнос,
И всё же – не похожа…

Да и размер у ней не тот,
Будто бы поменьше…
А ничего, и так сойдёт!…
Так появилась Женщина.



Первая встреча.  Final Version #001: Eva-Cola (Чистая фантазия)

А между тем Адам лежал
И выходил из комы,
И, кажется, опять впадал
В бездонной боли омут.

И очи ясные его
Глядели с болью и обидой.
Он, кроме боли, ничего,
По существу-то,  и  не  видел…

Ныл левый бок, как будто что-то
Из сердца удалили прочь.
О нём объятая заботой,
Подруга вызвалась помочь.

Выходит он из сладкой грёзы – 
В мир, полный судорог и колик…
Она стоит, рыжеволоса,
Держа в руках стаканчик колы.

А может, сока –  ананас,
Лимон, бананы, апельсины… 
Напиться можно было б всласть,
Да не о том мечтал Мужчина.

Ему бы  –  крепкого вина, 
Или, не знаю, водки, рома –   
Чтоб боль жестокую унять,
Поправить хрупкое здоровье, 

И чтобы на исходе дня
Совсем забыть про это горе…
Взгрустнулось Еве, ведь она
Ждала чего-нибудь другого.

Ждала, что, чувствами охвачен,
Её он на руки возьмёт,
Луну подарит, а в придачу,
Быть может, пару сотен звёзд…

Ну, а потом – и Солнце в Небе,
И остальной весь Небосвод!…
И наконец, мечталось Еве,
Меня богиней назовёт…

«Да что мне Небо, в самом деле? –
И  так  я Божия  родня!
В конце концов, – шепнула дева, – 
Хотя бы глянул на меня…

Ведь я не требую презента
Навроде торта и конфет.
Услышать в качестве привета
Мне б только тёплый комплимент…».

Стояла молча пред Адамом,
Своей сияя красотой,
Она, невинное созданье, 
С одной-единственной мечтой.


Промежуточные версии

А может быть, она порядок
В саду хотела навести,
Адам же – так силён и хваток –
И пользу мог бы принести:

Очаг построить, дров собрать,
Соорудить шалаш под пальмой;
Макак нахальных отогнать
В Эдема угол самый дальний;

Собрать гранат и виноград
На ужин их первоначальный;
Украсить розами фасад,
А рядом пруд разбить зеркальный;

Пока ж не отгорел закат
И лучик не сверкнул прощально –
Из спальни вымести ежат
И сколотить топчан двуспальный

(ведь он – здоровый, как атлант!);
На завтрак – натрясти бананов…
Ведь тоже – чем не вариант?   
Но это было бы банально…

И было так или иначе –
Я знаю точно лишь одно,
Что не сегодня суждено
Им было тронуть плод манящий…


***
…Уже сходились обезьяны,
Покрепче палки выбирали
И ими целили в бананы,
А Ева – всё себе стояла…

Уже Читатель теребит,
Заинтригованный сюжетом –
Мол, заверни финал эффектом! –
А Ева – всё ещё стоит…

О небосвод лазурный плюща
Свои зелёные макушки,
Качались долговязо пальмы,
И тени убегали вдаль.

И истекали сладким соком
Плоды, висевшие выс;ко,
И у гнезда сентиментально
Застыл чувствительный журавль.

Стояла девица младая,
Ответных действий ожидая –
Как, впрочем, и мы с Вами –
От бедного Адама…


***
Но то ли не прошёл наркоз,
А то ль и вправду боль достала,
Но он на Еву глянул вскользь. –
Чего-то явно не хватало.


 


Final Version #001 (Чистая фантазия. Продолжение)


[Альтернативные строки]

[Читатель, мне б твои тревоги!…
… Здесь вырвал с корнем я страницу,
Хотя милы мне эти строки…

…И от волненья сбился с рифмы


(недобрым словом поминая
цензуру, критика, себя –
за то, что их совет внимая,
и сердце вольное скрепя,

я, убегая от сомнений,
из круга жаркого огня,
уже не подниму с коленей
частичку маленького «я»)…


…Да и из ритма выпал тоже.

Из поэмы вычёркивать строчки –
Что калечить родное дитя.
Но ещё не расставлены точки
В манускрипте текущего дня…


...Но в незаконченном сюжете
Есть и благая сторона:
Живёт в сегодняшнем секрете
Интрига завтрашнего дня.

Пусть недомолвка разум гложет,
Но я – пока что не о том,
О чём подумал кто-то, может.
Любовь – она была потом.]


 

Первый выходной

Быть на ногах шестые сутки,
И понастроить силой мысли – 
Тут отвалились бы и руки
(конечно, в переносном смысле).

И снова Длань занесена
Над вечереющей Землёю.
Казалось, что вот-вот она
Взметнётся звёздной высотою…



*** *** *** *** ***
*** *** *** *** ***
*** *** *** *** ***
*** *** *** *** ***


…Но дрогнула Рука Царя
И соскользнула вниз куда-то.
И молвил Он:
«Ну, всё!…  Пора
Устроить выходной, ребята…».

 

Правило Шестого Дня

Да-а… Мир придумать за неделю,
Да так, чтоб сразу, без изъяна… – 
Не по плечу такое дело
Ни графоманам безымянным,

Ни Автору (с заглавной буквы),
Кто сами тоже – лишь итоги,
Точнее, строчные продукты
Предвыходны;х творений Бога.

Замыслить мир –  по детски, смело;
Придумать план, систему, средства; 
И чтоб творенье не имело
Потом трагических последствий;

Крутились чтоб без перекоса
Колёсики и шестерёнки,
И чтобы ось не знала сноса  – 
Процесс ответственный и тонкий.

А если кто и смог бы это –
За год, за семь, шлифуя стих – 
Трудился б он зимой и летом,
Без отпусков и выходных,

Меняя перья, как перчатки,
Горячность опытом гася,
По ходу правя опечатки
И коррективы привнося.

И, первый экземпляр верстая,
Заметит он седую прядь… –   
И вдруг поймёт, что не хватает,
Что не хватило дня опять.

Ведь на Земле – свои законы.
Но, главы сонные клоня,
Мы всё же строим мир картонный
По Правилам Шестого Дня.

Но – Бог есть Бог. Ведь Он всё может.
Шесть дней? – Что ж, так тому и быть!
Безумен, грешен мир, тревожен,
Он невозможно безнадёжен,
Он недостаточен, но всё же
Он жив пока – и будет жить!…

 

***
И слышим мы опять и снова
В речах людских и в пенье лир,
Что сотворённый весь из Слова – 
Как совершенен, право, мир!

Но вот тревожит отчего-то
Сей незначительный пустяк:
Где есть продукт ручной работы –
То неизбежен там и брак…


***
Но, тем не менее, Адам
Теперь укомплектован.
Отныне в нём и навсегда
Порядок восстановлен.

Вот так Божественной Рукою
Основан человечий род,
Который Богу принесёт
Таких забот и непокоя…

Но до того –  ещё не скоро:
Дадим ребяткам подрасти.
Ещё хлебнут немало горя
Они на жизненном пути.


 


Смутные предчувствия

А День Шестой сменился ночью.
Творец уехал на денёк.
Адам же, болью озабочен,
Чесал болевший левый бок.

В тисках фантомных ощущений
Отсутствующего ребра 1
Он не испытывал стремлений
Дожить хотя бы до утра.

Но муки всё ж больней телесной
Непонимание тог;,
Что м;г ведь, м;г Отец Небесный
От боли защитить его!…

И только смолкнет боль тупая,
Он, днём нелёгким изведён,
Зевал в ночные дали Рая
И упадал в недолгий сон.

Над этой болью торжествуя,
В неясных образах несли
Жизнь краткую, но жизнь иную
Его диковинные сны – 

Где он, Адам, в саду безбрежном,
Где веет лилией и розой,
Где сок пьянящий безмятежно
Он пьёт – и верит в эту грёзу…

Лежала Ева недалече,
Тревожным сном полонена.
Озябшие белели плечи
При свете робкого огня.

И водопадом ниспадали
Власы и, по спине струясь,
На пол соломенный стекали,
От света нежного лоснясь.

Она дрожала в чуткой дрёме,
Где зверь неведомый хрипит,
Где лес, чужой и незнакомый, 
Стволами страшными скрипит.

И капли пота выступали
И покрывали жаркий лоб,
И губы юные дрожали,
И жар переходил в озноб.

Но т;лько ей во сне являлась
Полянка в солнечных цветах –   
И настор;женность сменялась
Улыбкой детской на устах. 

На той полянке пахнет мёдом
И древо чудное растёт,
Там ветер свежий мимоходом
Колышет каждый лист и плод…

…Случайный волосок щекочет
И щёку, и уста её –
И вот уже пугать не хочет
В кустах ворчавшее зверьё.

Озарены несмелым светом,
Златые локоны блестят…
Они невинны, словно дети –
Дитя – оно и есть дитя!


***
Но смутные предчувствия
Уже рябили в темноте,
И Темени присутствие
В свечении ночных шерстей;

И в их виденьях хрупких
Зашлись в безумной пляске тени,
И в шорохах да хрустах
Из ночи к ним летели.

Зловеще Темень тужилась,
Кошмарами мерещилась,
И наводила ужас, и
Со Светом силой мерилась;

И напускала тараканов,
И упырями снилась,
И размножалась пауками,
И разводила сырость;

Выращивала демонов
И пакостям учила…
Словом, на арену вновь
Темень выходила.


 

Быстрое время

Летели дни и годы,
Взрослела Мать-Земля,
А между тем природа
Плодилась и цвела.

И расцветала яблоня,
И груши с абрикосами,
И много всякой всячины
Росло в лугах некошеных,

Где мамонтов проход беспечный
Сквозь стадо рослых динозавров
Так же обычен, как у речки

Мурлыкание ягуаров
Под неумолчный шёпот ивы;

И пальмы, долу наклоняясь,
С жирафом мерялись шутливо
И вновь макушками взметались –

И  подпирали Небо Рая,
Раскачиваемы ветрами,
Ландшафт волшебный нарезая
Своими стройными тенями.

Ну, а вокруг слоны бродили,
А также овцы и бараны,
Гиппопотамы, крокодилы,
Ну, и конечно, обезьяны –

Качали длинные лианы,
Кокосы палками сбивали,
Жевали сладкие бананы
И наземь кожуру бросали;

О камень камешком стучали,
По травам рассыпая искры,
И угольками рисовали,
Играя в обезьяньи игры;

А на окраине Эдема
Упорно что-то мастерили
И схемы на скале чертили…
Стремительно летело время…


 

Адам и Ева

Господь порою снисходил
С Небес, от Дел Своих отвлечься –
Адама грамоте учил:
Мол, пригодится в жизни вечной.

Адам учёбы не боялся.

Не мысля получить магистра,
За книжку каждую хватался. –
Но остывал он так же быстро.

К концу осьмнадцатого года
Он альфу знал; узнал омегу,
А между них ещё чего-то
Под Отчей изучал опекой.

Но более всего любил он
Возиться с разной животинкой –
А ими Рай был изобилен,
Как книжка детская – картинкой.

А Ева – ох уж эта Ева! –
Она учиться не хотела,
Она всё больше в сад смотрела:
«Я б лучше, дескать, грушу съела…» –

И убегала от урока
Туда, куда ей пригляделось,
И часто, как бы ненароком,
Окрест той яблони вертелась…

И взор печалился у Бога
В нечастые приезды эти:
Мол, Ева, Ева, выйдут боком
Тебе фруктовые диеты…


 

Ключи от Рая (ностальгическое отступление)

Свежи Эдемские сады,
Благословенный аромат!
Ручьи, как помыслы, чисты,
Впадают в Тигр и Евфрат.

Стоят на страже херувимы
И перья чистят белые…   
Но Зло ползёт уже незримо
В Эдемские пределы.

Где вы теперь, ключи от Рая?
Где ты, священная краса?
Господь ворота запирает
И ключ уносит в Небеса.

Засыпаны седым песком
Обидевшимся Богом
И стёрты в разуме людском
Туда пути-дороги.

Дозоры сняты херувимов,
Расформированы посты,
Лишь белый пух неуловимо
Пронзает мглу пустынь.

Смотри: изгнанники бредут
Среди песков, мучимы жаждой.
Ступни босые камни жгут,
Сухие губы плотно сжаты.

Усталый нескончаем путь,
А путы памяти несносны,
Но если в очи их взглянуть –
Там не найти печали слёзной. 

И безнад;жной пустоты
Ничей не отражает взгляд,
И мысли, как ручьи, чисты,
Что в Тигр впадают и Евфрат.

Жалеют ли о т;м они,
Что позади, в саду Эдемском? –
Ведь были сладостные дни,
Наполнены блаженством…


 

Дети

…И были ночи, а за ними
Вставали медные рассветы,
И день за днём неудержимо
Взрослели наши дети.

Адам носился по лужайкам
И райских бабочек ловил,
Гонял мартышку-попрошайку
И говорить учил горилл;

А Ева по садам гуляла,
И с каждым днём – всё дальше, дальше:
Плоды медовые искала 
Она в Эдемской чаще…

Они наги, юны, свободны,
Не знают грусти и тревоги;
Чисты, как ангелы Господни,
Прекрасны, словно боги...

Но вечерами, вечерами
Как будто что-то спать мешало:
Ребро чесалось у Адама,
Чего-то Еве не хватало.

Всё реже появлялся Боже
Пред очи нашей молодёжи.
Видать, и в Небе распригожем
Великих Дел хватало тоже.


 


4. Эдемская смоковница


Червивый дебют

Тянуть за хвост кота негоже
Мне в этой ситуации.
Но как не хочется мне всё же
Темы той касаться.

В Раю – тепло и беззаботно:
Растёт трава, цветы цветут.
Тут твари не сыскать голодной,
И каждый тут найдёт приют.

Тут все  выходят на субботник
Лишь по велению души,
И каждый – лучший тут работник,
И каждый – сам собой вершит!

Кругом – блаженство, смех, свобода,
Тут запрещён тяжёлый труд.
С улыбкой, лёгким, пешим ходом
Тут даже брёвна волокут.

Тут так светла, чиста природа!
Её, как девственность, блюдут…

…Но в самой чистой бочке мёда
Всегда отыщется мазут. 

Посланник Темени зловредной,
Уже Лукавый Змей ползёт,
И рядом с яблоней запретной
Он Еву стережёт.

Выполняет, словоблуд,
Тёмное задание,
Устроил, так сказать, дебют
В пьесе первозданной…

…И вот одним прекрасным днём
Бродила Ева по Эдему.
Из-за куста большим червём
На свет выходит Демон.


 


Diabloko (Песнь о Яблоке)

«О Ева, милое созданье!
Ты только, только посмотри
На этот плод необычайный:
Как вкусен он внутри!

Он не похож на все другие,
Он – всех чудесней из плодов!
А щёки красные какие!
А з;пах, з;пах! – Нету  слов!

Под тонкой кожицей играет
Сладчайший сок, вот-вот прольётся!
В восторге сердце замирает
И плод как будто в руки рвётся!

Тебе скажу я, не лукавя,
Он для тебя в саду висит!
Достоин он царицы, право!
Да! Он тебе принадлежит!

Под этим деревом играя,
О, сколько раз мечтала ты
Сорвать его, ведь в целом Рае
Вкуснее нету красоты!

Не надо даже лезть на древо,
Ты только руку протяни!
Вкушай –  и не стесняйся, Ева,
Ведь мы с тобой одни!...».



Яблоко и Ева

Поступок опрометчивый
Навязывает Еве Змей,
И девушка доверчиво
Срывает яблоко с ветвей.

И ветка хлёстко распрямилась,
Расставшись с тяжестью привычной,
И дрогнув, НАБОК ПОКОСИЛАСЬ
Та самая табличка…

Когда б читать умела Ева,
Чтоб знать, о чём она гласит…
А так – фанера и фанера,
Висит – и пусть себе висит!

«Да мало ль кто на этом древе
Свой адресок кому оставил!…» –
И малограмотная Ева
Плода касается устами. 

Проступки наши так быстры,
Когда запрет не в тягость…
Коснулись губы кожуры,
И входят зубы в мякоть.

Да, запах, что ни говори,
Способен одурманить…
И соком брызнуло внутри,
Теряет Ева память.

Ушла из-под контроля Ева. –
Лукавый, пр;бил твой черёд!…
Стоит она под сенью древа
И молча яблоко грызёт.


Яблоко и Адам

Когда случается беда –
Она не ходит в одиночку.
И на беду пришёл Адам.
Точней, вбежал вприскочку.

Адам, увидев яблочко,
От удивленья выронил
Сачок для ловли бабочки
И Еве грозно вымолвил:

«Ты что творишь?! Нельзя на часик
Тебя оставить безнадзорно!
Ужель наслушалась подсказок
Какой змеюки подзаборной?

Как ты могла, как ты могла
Так пренебречь доверье Божье?!
На чьём ты повод; пошла
И отравилась чьей ты ложью?

Такие выкрутасы, Ева,
Да не снесёт Эдем свободный!
Теперь хлебнём мы Божья гнева
За твой поступок беззаботный!

Ему вовеки не остыть,
И нас удел постигнет вскоре,
Где – и «неутолимый стыд»,
И «тяжкий труд», и всё такое! 1

А это – хлеще всякой хвори,
Да и страшнее форс-мажора!
Тут не помогут уговоры,
О,  горе  моё,  горе!!!

И да убойся Бога, Ева! –
Вещал Адам, не умолкая –
За то, что ты в угоду чреву
Запретный плод взалкала –

Щас Гром Небесный возгремит
И вдарит молнии разряд!
Тебя он вмиг испепелит,
Как самый атомный снаряд,

А коль тебя не поразит он,
То изведёт фруктовый яд!
Гони ты Змея-паразита
И выплюнь яблок сей назад!».


«Во-первых, здравствуй, мой дружочек,
Да и закрой уста.
Отведай лучше ты кусочек
Вот этого плода.

А во-вторых, как видишь,
Я ведь – ещё жива!
Ешь, пальчики оближешь,
Пустая голова…».

Адам, не чувствуя подвоха,
Из рук подруги принял плод.
Лукавый прошипел: «Неплохо…
Теперь, друзья мои – вперёд!..».


***
Мелькнула чёрной тенью
Над головами Темень,
И длинным скользким телом
В клубок свернулся Демон.



Прозрение

«И в самом деле, что случится? –
Совсем запутался Адам. –
Что ж мы живём, как в клетке птицы?
А ведь бегут года,

Но под охраной Божьей Длани 
До окончанья дней 
И не узнаем никогда мы
О сущности своей.

Проверить, чт; сокрыто там,
Я сам всегда хотел…». 
Помедлив, яблоко Адам
За Евою доел.

Как будто всё переменилось
В одно мгновенье ока,
И сердце под ребром забилось,
И застучало громко;

И мир: знаком – и незнаком,
И т;т – не т;т ли неба свод?…
А это кто лежит клубком,
Интриги здесь плетёт?

Что за урод? – глава да хвост,
Кусок верёвки мерзкой
С рогами, а меж них растёт
Пучочек  ирокезский!

Ну и мордюлину наел –
Диагональ семнадцать дюймов!…
С такою мордой – каждый смел
В Раю мятеж устроить буйный!

Лицо такое было б любо
Лишь только матери родной…
«А ну, отвороти-ка бубен,
Прикрой мохнатой пятернёй…» – 

И парень меткою рукой
Огрызок в Змея посылает.
Змей огрызнулся – и стрелой
В зелёной чаще тает.


Фиговый листок

А между тем запретный плод,
Распространясь по пищеводу,
Необратимый сделал ход –
Свою фатальную работу.

Проникнув в кровь, пьянящий сок,
Да через сердце, вдоль по венам,
Пронзает разум, словно ток,
Суля большие перемены.

И юный мозг своё берёт:
Опутан чарами познаний,
Он расширяет горизонт
Для мысли – смутной и нежданной.

Дремучего неведенья
С Адама спала пелена.
«Как ветра нежно веянье!
А Ева – как мила она!…».

Стояла Ева перед ним
В красоте невинной.
Вскричал Адам: «Я был слепым,
О, голова из глины!

Но что же Ева? – Как-то странно
Вдруг повела себя она:
Покрылась краскою румяной
И отвернулась от меня…

И что со мной творится, Боже?
Ой, Боже мой, да я ж нагой!...» –
И, сдвинув ноги суматошно,
Укрыл грехи свои рукой.

Но, з;мерев на миг, подумал:
«Ну мне ж не вечно так стоять,
Будто в капкан ступнёю сунул – 
И украшать стат;ей сад…

А если вдруг какой прохожий,
Не приведи Господь, пройдёт? –
Стою, как покемон в галошах,
Точно банкрот среди болот!» –

И осторожно, мимо Евы,
Едва дыша, втянув живот,
Дошёл до фигового древа
И крупный лист сорвал с него.

Прикрывшись фиговым листом,
Дух перевёл. В груди щемило;
Ходило сердце ходуном,
В грудную клетку било…

Стыдясь поднять на Еву взор,
И ей сорвал он листья тоже:
«Ступай, мол, и прикрой позор,
Нагой ходить негоже».

А Ева их к груди прижала
И на полянку убежала.
Ромашки белые щипала,
О чём-то размышляла.


 

Эдемские страдания

Адам, смакуя перемены,
Искал ответа на вопрос.
«Познать я должен непременно:
Что ж сердце бьёт в ребро?

И отчего в одну минуту,
Лишь яблок сей вкусили мы,
Поверив Змею-баламуту,
Друг другу стали милыми?».

И сам себе он молвит:
«Всё то, что стало ново –
Оно и беспокоит,
Ей-богу, право слово!… 

Но почему, познавши стыд,
Я не стыжусь мечтать о Еве?
О, Ева! –  М;нит, как  магнит –
Где ж ты была доселе?!…

Вот стану щас, и подойду
Я к ней, играя бровью кажной
И сочиняя на ходу
К беседе повод безотказный.

Начну совсем издалека:
Ну, как дела? – туда-сюда;
Смотри, мол, как течёт река
И как шумит вода;

Потом –  немного о погоде:
Какой, мол, расчудесный вечер;
А может, где-то на природе
Продолжим нашу встречу?

Скажу: не видишь разве ты,
Как проскользнула между нас,
Лучу подобная звезды,
Такая тоненькая связь?…

Затем возьму за талию,
Скажу приятный комплимент;
Она устами алыми
Чуть улыбнётся мне в ответ;

Потом пойдём мы по аллее
Родительского сада,
И летний вечер будет веять
И негой, и прохладой,

Потом о чём-то пожалеет
Жалейка где-то сзади…
Тут, наконец, она сомлеет
И на скамейку сядет.

Тогда я как бы исподволь
К ней наклонюсь пониже:
А ну-ка, девушка, позволь
Узнать тебя поближе…

И сам присяду рядом с нею,
И обниму за плечики;
Она, потупясь и краснея,
Ко мне прижмётся птенчиком –

И тут её я околдую
Лобзаньем обаятельным;
Она в горячем поцелуе
Растает обязательно…

Я буду щёчки целовать
До вечера до позднего,
Пока не станет ночь пылать
Растерянными звёздами.

Ночь звёздами расплавится,
Но утро не настанет,
Пока не допытаюсь я,
Чег; она так м;нит…

Потом другие тайны
Познаем мы желанные…».
Пока он строил планы,
Пришла она, нежданная.


Неожиданность

К нему подходит, и за руку
Рукою нежною берёт:
«Давай познаем мы друг друга,
Как тот запретный плод… 

Не надо лишних слов, Адам, 
Не надо комплиментов.
Послушай сердце – и айда
В мои апартаменты!».

Адам растерян и убит,
В глазах поплыли звёзды.
Хотел он Еву упредить –
Но было уже поздно… 

***
Потеря инициативы –
Не то чтобы конфуз, но всё же
Ему чуть-чуть бы поактивней –
Ведь ;н был первым чадом Божьим…


 



Рекламная пауза

Я вынужден вот в этом самом месте
Оставить место для рекламы своей пьесы:
«ОТНЫНЕ НЕТУ ПЕСНИ ИНТЕРЕСНЕЙ,
ЧЕМ ОБ АДАМЕ И ЕГО НЕВЕСТЕ…».






Эдемская смоковница

На берегу реки глубокой
Беспечно гоготали гуси;
Плескались обезьяны бойко,
Купая глупых карапузов;

Копались цапли у осоки,
Летели аисты с капустой,
Луга жевали носороги
И бегемоты грели пузо.

Лениво солнце ковырялось
В сонливом стаде облаков,
А ветры беззаботно шлялись
По саду шайкой сквозняков –

Нескромно листья трогали
Смоковничного древа
И теребили локоны
Золотовласой Евы.

Стоял Адам, как истукан,
Напротив Евы вожделенной;
Чредою в голове мелькал
Сонм страхов и сомнений.

Вот-вот, казалось, вострубят
Архангелы небесные,
И неподкупный Божий Взгляд
Пробудит дрожь телесную;

Вооружённый ангел взмоет
Над ними над обоими;
День обернётся вечной тьмою
И скрипами зубовными…

Но исчезал тотчас испуг
И все сомненья таяли,
Когда она рукою вдруг
Его касалась талии,

И сердце замирало вдруг,
И снова гулко било,
Когда любимая подруга
Адаму говорила:

«Послушай, как  сердечко бьёт 
В груди моей встревоженно!
Смелей, смелей, не обожжёт,
Я – дама незаможная…»… 


Сладкий яд

…Струился нежный эликсир,
О этот голос, сладкий яд!
Переворачивался мир
И облака
ниспали
в сад,


А им казалось: благодать.
А может, свет
на землю падал.
Скажите, разве мог бы Дьявол
Любовь такую миру дать?!… 


Всеведущ Бог, вне всяких споров, 
И потому я убеждён –
Да не сочтите это вздором –
Не мог о том не ведать Он!


И может,
ангел,
а не демон,
Создателем ниспосланный,
Открыл им край непознанный…
…Туман укрыл сады Эдема…   


 

Опасные глаза


…Заворожённо он смотрел,
Как распускала Ева косы,
Как на щеках её горел
Оттенок цвета розы.

Пылали щёки жаркие,
Дрожали губы полные,
Глаза блестели влагою,
А в них –
блистали молнии…

Блистали молнии, слепя –
Закрой глаза ладонями! 
Они с ума сведут тебя 
Пространствами бездонными –

Эти опасные глаза! 
Не смотри – утонешь!
Сердце страстное уронишь –
Не найдёшь пути назад!

Сияли в роковых глазах
Огни, зарницы вешние,
Скитанья бесконечные
В неведомых мирах…

***
Попались, милые, в капкан? –   
Но что сейчас для них препоны? –   
Любовь! Падут к твоим ногам
Теперь любые бастионы!

Адама робкого обняв,
Целует Ева жарко в губы.
Её в ответ поцеловав,
Шепнул он: «Будь что будет…».




CENSORED



Красное яблоко


Где румяная стыдливость
Собирала спешно листья,   
По аллее по тенистой
Красно яблоко катилось.

Где недавняя невинность, 
То ли смелость, то ли слабость,   
Алым цветом наливалась,   
Красно яблоко катилось.

Красно яблоко катилось
То ли в ночь, 
а то ли к свету,
А вчерашние запреты
Потерялись и забылись.

Красно яблоко катилось
Вдоль по линии заката.
Мы ни в чём не виноваты,
Мы ни в чём не провинились!

Красно яблоко катилось,
Удлинялись скоро тени,
Боже, где же взять им силы
Стать –
и сбросить наважденье?!…

Красно яблоко катилось, 
Капли сока на траве.
Божий Гнев и Божья Милость –
Всё смешалось в голове… 

 

Листья смоковницы

…И вокруг природа стонет,   
То ли страстью, то ли болью;
Птица в клетке, конь в загоне,
Вырвутся вот-вот на волю –

Эти юные сердца! –
А тела стремятся слиться,
Взмыла ввысь смоковница,
Прочь отбросив листья.

И слетели листья
Сенью озорною.
Просветлели лица
Утренней зарёю.

Летели листья, падали
В травы ароматные.
Ночи конопатые
Таяли, отрадные.

Задыхались, жалкие,
Шелесты неясные,
А им казалось: ангелы
Им песни пели страстные.

О, опьяняющий мотив! –
А отголоски медные.
Бьются, звёзды загасив,
Сп;лохи рассветные.

Звали эти голоса
Прочь из клетки тесной.
Сердца взлетали в Небеса,
И кончалось детство…


 


…Немного позже в Небесах…


…Что за дела?! – подумал Отче,
Иже еси на небеси, –
Теперь придётся днём и ночью
Мне души грешные пасти…


И в тучке белоснежной
Его негромкий тонет стон:
О, дочь Моя мятежная!
О, сын Мой… охламон!…

 

Сны Евы

Скажи мне, что  ты видишь, Ева,
В своих недетских снах ночных? – 
Дворец, в котором  королеве
Её король читает стих?

Звучит божественная арфа
В сопровождении органа,
Перебирает струны ангел,
Главой качая величаво;

И тот дворец высок и светел,
Уюта полон и тепла;
Играют на ступеньках дети… – 
Они похожи на тебя!

Куда ни брось случайный взгляд –
Повсюду розы в тонких вазах
И бьют фонтаны струй алмазных,
А в окна смотрит Райский Сад…


Сны Адама

А что тебе, Адам, приснится?   
Дворец, в котором нет тебя,
Где ангелов суровы лица
И трубы медные трубят?

То не Эдемский виден Сад
В распахнутые настежь окна, 
А перекрёстный звездопад
И Лик Господень Среброокий. 

Там кто-то, голову склонив,
В покорном замер ожиданье;
Стоит, уныл и молчалив… –
Он на тебя похож, Адам!


То  не  фонтан  забил  струёй –
А  чаша,  полная  огня,
Взошла над сонною Землёй,
Чтоб возвестить Начало Дня…


 

5. Сын Божий



Смотрите, кто пришёл

…И вечер был, и было утро… 
Ничто не предвещало бури.
Над ложем растрясая кудри,
Колчаны прятали амуры.

Как братики, лицом похожи,
Меж подоконником и ложем
Перемещались осторожно,
Чтоб никого не потревожить.

Петляя парами по зале,
Крылом укрыв негромкий шёпот,
Стрелу пропавшую искали
И обсуждали первый опыт.

...............................................

Обнявшись нежно, белокуры,
Младые спали безмятежно,
А перед ними – Отче хмурый
В костюме белоснежном: 

Сидит, торжественен в печали,
Искрят Очей Его Зеницы,
И Ореол Его венчает,
И Скипетр блестит в Деснице.

В сторонку отложив Державу,
Свободной Дланью что-то пишет.
Скрипят Священные Скрижали,
А молодые – спят, не слышат…

Отвесив милые поклоны,
Не зная трёпки за проказы,
Смеясь, вспорхнули купидоны
И улетели в окна разом.

«Вставайте, милые ребятки,
Сейчас Я вам задам!…
Кто тут устроил беспорядки? –
Ответствуй мне, Адам!

И безо всякой канители –
Чтоб не затягивать процесс.
Хотя – молчи. На самом деле
Я вижу всё и вся с Небес.

Вас искусил, провёл злодей,
Попутал хитрый Змей.
Ведь он – искусный чародей,
И вас стократ умней. 

Но что ж ты с Божьей сделал дщерью,
Мой грешный сын Адам?!!
Нарушил Мой Запрет Священный…
Какая срамота!

Твоё же, доча, положенье
Куда сложней, чем у Адама…».
Вскочила Ева, и в смущеньи
Закрыла грудь цветами:

«Прости, Отец, дурную дочь
За все мои грехи!
За эту пламенную ночь
На берегу реки,

За страсть, что мне сдержать невмочь,
Запрету вопреки!» –
И, покраснев, бежала прочь,
Роняя васильки.

Адам же хлопал ошалело
Своими сонными глазами.
Меж рёбер сердце холодело
И слоги к нёбу примерзали.

«Да не таращи, отрок бедный,
Ты вежды аки камбала.
Почто вкусил ты плод запретный
И учинил бедлам?!».

И сокрушённо наш Адам
Разводит руки в стороны:
Мол, «Боже, стыд какой и срам! –
Вот влип-то я в историю…».

«О, люди, люди! Бог вас любит,
Но ведь нельзя же так!
Я дал вам Рай, а вы по глупи
Творите кавардак!

Что ж! Будет Сад Эдемский заперт,
Вам впредь не зреть его красот!
Она уйдёт отсель на запад,
А ты же – на восход!

Брести вам сотни лет, покуда
Не почиёте вечным сном –
И лишь тогда, быть может, люди,
Вернётесь вы в Эдемский дом…

Ты – с запада, она – с востока,
На крыльях ангелов Моих.
У врат Мы подведём итоги
Скитаний ваших круговых. –

А их у вас грядёт премного,
Уютного Эдема вне,
Да по неведомым дорогам,
Которых и на карте нет.

Но вы молитесь ежедневно,
Чтоб умалить Мою Печаль;
Моё просите снисхожденье,
Храня Священную Скрижаль.

В ней вы найдёте Божью Суть
Всего, что с вами происходит.
Расписан в ней ваш грешный путь
Вперёд на длительные годы…».


 

Манёвры

И Божий Глас гремел, и даль
Ему вторила дальним громом.
Сердечный малый наш Адам
Бледнеет с каждым словом;

Блестит на лбу испарина,
В ушах колокола звонят...
Вот-вот отключится наш парень –
Уже мутнеет взгляд…

Уходит в пятки от испуга
Душа, но юркнуло  в мозгу:
«Что ж я теперь – свою подругу
Увидеть больше не смогу???!»  – 

И вмиг в ушах исчезли звуки,
И, пересилив слабость, он
Воспрянул – и, ломая руки,
Воскликнул, словно возмущён:

«О Боже, ни за что! На это
Никак я не могу пойти!
Мы – как Ромео и Джульетта,
Другого нет у нас пути!…».

Такой метафорой сражён,
До сей поры холоден,
Был в этом месте просветлён
Священный Лик Господень.

И, чувства удержав едва,
Слезу Отец смахнул украдкой.
А между тем Адам взывал,
Переходя в атаку:

«Прошу, смени на милость гнев,
И да прости нас, Отче!
Ведь не прожить без Евы мне
Теперь ни дня, ни ночи!

Внемли, Отец Небесный, Ты
Мольбы мои нестройные!
Яви нам милость, отпусти
На все четыре стороны!

И Рай Священный мы покинем,
Пойдём пристанища искать,
И по просторам по былинным
Мы будем счастье искушать;

В лесу с молитвою не сгинем,
И через топь проложим гать;
Познаем тяжкие годины,
А помирать – так помирать…

…ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ».

А в завершение Адам
Пал ниц (и в нём взгремели рёбра),
И замер, словно ждёт Суда.
Вошёл, короче, в образ.


Небо, # 7-7-7

И умилённый Боже Правый,
Обезоруженный приёмом,
Святою Дланью взяв Державу,
Промолвил тоном умягчённым:

«Ну ладно, ладно! Обижаться –
Какой и в самом деле толк?
Так что – бери своё «несчастье»
Под ручку белую, сынок.

(Всё ж выкрутился, хитрый лис,
да напустил Мне в Очи дыму…)
Накуролесил? – Так женись!
Идите с Богом, молодые!

Уж коль отделались легко –
Резвей отсель ступайте.
Но если вдруг вопрос какой –
Звоните, не стесняйтесь.

Мол, если кто в дороге тронет,
Иль станет тяжко уж совсем…
Мой номерочек – немудрёный.
Звоните: «Небо, семь-семь-семь».


 

Опасные вопросы

Адаму нечего терять,
Да и от сердца отлегло.
И, с переменами смирясь,
Спросил Отца, склонив чело:

«Вон там табличка есть в саду.
Мол, не влезай, а то убьёт!
Боялись мы, как смерть саму,
Даже взирать на яблок тот;

Страшились:  гром сойдёт с небес,
И нас расщепит молния.
Но так уж получилось: Бес
Лукавством преисполнил нас.   

Змеюкой подлой обратясь,
Дезинформацией оплёл,
Тотально обработал нас
И до греха, злодей, довёл. 

И что?!  И вот откушали
Мы запрещённый плод зараз,
А Небо – не обрушилось
На нас и по сей час!

Зато познали мы намедни
Волненье, страстность и любовь – 
И этих чувств нам не заменит
Теперь покой Твоих садов!

Так что же, Боже, Твой Закон –   
Он был аллегорическим?
Какой же каждому резон
Дрожать пред ним панически?

Кому грозит такой запрет –   
Когда никто не умер?...».
Бог, улыбнувшись, дал ответ,
И был он прост и мудр.


 

В Эдеме – чистая вода

«Таким вопросом, юный друг,
Возможно всё вернуть назад.
Спася живот, не тешат скук,
А Господа благодарят.

К тому же, может, дуралей,
На вас, болезных, глядя,
Простил Я вас, хоть и взашей 
Гоню сейчас из Сада…

Какой бы ни был ты, сынок,
А всё ж – дитя родное.
И, указав тебе порог,
Я Сам слезы не скрою.

Так что – давай возденем руки,
И –  шагом марш, и – в  добрый путь!
Да, и гляди –  свою подругу
С собою взять не позабудь…

…Указы же читай меж строчек 
И мудрость скрытую ищи.
А до того, о глупый отрок,
На них зазря не верещи. 

То ж завещал обоим вам Я
Жить – бесконечно долго,
Не торопясь усваивая
Божие уроки,

И наслаждаться красотою
Могли бы вы без сроку…
Покуда б ты мне не устроил
Тут беспредельно оргию. 

А надо было Бога слушать…
Ведь вы теперь, вкусивши плод,
Поди, начнёте строить, рушить, 
И в речку сбрасывать отход –

Ведь от науки неуёмной
Ресурс идёт в перерасход, 
А результат – не то что скромный,
А просто –  задом наперёд!

А это значит – пыль столбом,
И копоть, что угля черней,
И, чтоб не перепачкать дом,
Небось, полезете в ручей,

А там – и грязные машины
Начнёте полоскать в ручьях.
Сазан издохнет, осетрина;
Эдем падёт во мрак…

Слепцы! Отворотились вы
От жизни тёплой и беспечной!
Конечно, не было б любви,
Зато бы – жили вечно, 

Из года в год, да по слогам
Осваивая грамоту…
Учиться б и учиться вам,
А вы – в любовь играете!…

Вовек бы не было забот,
Тревог, что сон терзают…
Ну, а любовь – она пройдёт
(хотя – кто её знает?…).

…И никаких тебе волнений,
Недомоганий, эпидемий.
Бессрочно Бог бы вас лелеял
В Святых Садах Эдема…

А вы – испортили всё сами
Делами аморальными,
Заполонили Рай грехами,
Досрочными познаньями.

Была здесь  чистая вода,
Безвредная для печени –
И почкам не было вреда –
Живи века беспечные…

И вы бы – жили долговечно,
Невинно, беспорочно,
Но, загубивши Мне все речки,
Теперь помрёте, точно.

Вы перемажете, ребятки,
Святую воду непорочную.
Так что – сворачивай палатки
Для странствия бессрочного…

…Пакуй жену и чемоданы –
И с Божьей милостью ступайте.
Уйдя – не хлопайте вратами,
А то замок сломаете.

А кстати, где твоя невеста?
Куда запропастилась? – 
Ох, и резва! Ведь где-то здесь
Только что крутилась…

Поди, ревёт себе в платок,
Прислонившись к груше…
Ты приласкай её чуток,
Поскольку стал ей мужем.

Ты обойми да поцелуй,
Поговори и успокой,
Маршруты с нею обмозгуй,
И – с глаз моих долой!…».


 

Где же ты?…

Адам плутал по саду долго –
Любимую искал;
Но у Всевидящего Бога
Он спрашивать не стал.

Мол, риск – оно и благородно,
Но только в меру и с умом,
И, Гнева избежав Господня,
Сиди тихонько под столом…


***
…Да… Им немножечко терпенья –
И всё случилось бы собой:
«И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слёзы, и любовь!»…1


 


ОСЕНЬ-ПЕССИМИСТИКА

О, Осень!… Мимо этой темы
Мне не пройти никак.
Итак,
Бродила Осень по Эдему,
Неверный поправляя шаг.

В драматизированных красках
Её минорного убранства,
В багровых пятнах склонов райских,
Вчера цветущего пространства,

Как на магической бумаге
В сеанс мистического транса,
Трагично выступали знаки
Эпохи декаданса.

И погасали птичьи трели
В садах возлюбленной земли,
И в дали дальние летели
Нестройным клином журавли.

И увядающие розы,
Ещё не знавшие печали,
Клонясь в молитвенные позы,
На солнце взоры обращали…

…А солнце, явно лицемеря,
Вися уже невысок;,
Всё так же ковыряло перья
Потяжелевших облаков.

Шальные разгулялись ветры,
Листву увядшую кружа,
И спелый плод бросают ветви,
От холода дрожа.

Смотри:  вот он летит, низвергнут,
С потоком  ветра в перекрёст. 
В метели этой солнце меркнет,
Мутнеет серый небосвод, 

А он, в земную целя твердь,
Через мгновение падёт,
И лиственную круговерть
Звездою павшею взметёт…

…И падали плоды подобно
Кометам к Страшному Суду,
Как будто камни с неба в злобном,
Пессимистическом бреду.

Они летели, как картечи,
Шрапнелью выли и свистели,
И, тяжко опуская плечи,
Деревья горестно скрипели.

Летят – и гулко бьются оземь,
Ковёр багряный их схоронит.
Цинично выслушает Осень
Деревьев опустелых стоны. 

Но их скрипучие мольбы
Уже не сменят декораций,
Где пыли тяжкие клубы
И листья вились в диком танце…


Тайна динозавров (отступление в формате 5.1)

…Но их скрипучие мольбы
Уже не сменят декораций,
Где пыль тяжёлая клубилась
И листья вились в диком танце.

Вечнозелёных пальм столбы,
Поддавшись провокации,
Кокосы сбросив, отбомбились
На динозавровые яйца…

Плоды-убийцы бьют и ранят,
На землю падают стеной.
Вот рухнул ниц могучий мамонт,
Ступив на скользкое пятно,

И инфразвуковой волною
Окрестность разом всколыхнул,
И всей поверхностью земною
Гудит, не умолкает гул…


 

ОСЕНЬ-ПЕССИМИСТИКА  (продолжение в формате 5.1)

…Представившееся виденье,
Сменяющийся кадром кадр:
Земное ощутив гуденье,
Насторожился ягуар.


Затрепыхавшихся кустов
Пугающее шелестенье.
Тревожное оцепененье
Непонимающих зверьков.


Испуганных перепелиц
Мелькание над лугом мглистым,
И лай отчаянный лисиц
На рыже-огненные листья,

И хаотичное круженье
Разбуженных совиных снов,
И одиночный трубный рёв
На фоне общего смятенья,


И львиный рык на дальнем плане
Под завывание ветров…

Никто к таким сезонам странным
В краю Эдемском не готов.

Не скрыться птице в голой кроне,
С кустов осыпались цветы.
Натужно каркала ворона
В предчувствии большой беды.


 

Осень в Эдеме

…А кучки зябких обезьянок
Листву опавшую сжигали,
Пекли картошку и бананы,
По-обезьяньи лопотали.

И собирали баклажаны,
И вкусные грибы коптили,
И банки разные крутили
К зиме холодной обезьяны…

Читатель возмутится: «Вздор!
В Эдеме – Осень?!  Ахинея!!!».
Отвечу: это аллегория,
И… словом, Автору виднее.

Да что Читатель?! – И Адам,   
Бедняга, чуть не поседел,
Когда, блуждая по садам,
Попал под этот «артобстрел»!

Элементарное паденье
Плодов осенних принял он
За свой последний – Судный – день,
За окончание времён…


 

Десерт

Когда ж, любимую найдя, 
Увидел, как беспечна Ева,
Последним яблоком хрустя –
Его такое зло заело!

«Ах ты такая да сякая! –
Вскричал он, руки воздымая. –
Я –  мной прорехи затыкаю,
А Ева – полдник принимает!

Да не какой-то апельсин,
А яблочный взяла десерт!
Как будто не было грозы
Надысь на завтрак и обед!

Не убоявшись Бога, ты,
О, женщина безумная,
На нас накликала беды,
И мы почти что умерли…

Пока я, точно лист осины,
Там трёсся пред Зеницы Божьи,
Она – ой, Господи, прости мне –
Последний яблок гложет!…».

Молчала Ева, а глаза –
Такие виноватые…
Блестит горючая слеза
И носик хлюпает сопатый.

Стояла, словно ангелок,
И щёчками алела…
Адам расслабился чуток,
На сердце потеплело.


ххххх

«Ну, ладно, ладно, не реви,
Не стой, как торт подарочный.
Поди-ка лучше набери
Семян побольше яблочных…».

И Еву подготовить чтобы
К последним Райским новостям –
Да так, чтоб сразу не угробить –
Продолжал Адам:

«Посадим мы с тобою, Ева,
Свой личный персональный сад!
Представь: плоды на каждом древе,
В тебя влюблённые, висят!

Чтоб ты могла, легко и смело,
Всегда любой из них сорвать,
Чтоб ела ты, когда хотела,
Эту благодать!

А чтоб не знать ажиотажу
Вокруг сего плода отныне,
Его мы насажаем даже
Заместо апельсина.

Сей фрукт так мило будоражит
И души нам, и нашу плоть!
Какой намедни антураж
Презентовал нам этот плод!

Ведь мы изведали вчерась
Такой пьянительный наплыв,
Что нам теперь и ананас –
Что редька, яблок супротив.

ххххххххххххххххххххх
хххххххххххххххххххххх
хххххххххххххххххххх
хххххххххххххххххх

А ну-ка, дай – не жадничай – 
Куснуть-то хоть огрызок…
От этакой ххххххх, чай,
И был вчера я прыток.

Скажи-ка, Ева, р;зве мы
На эту нынешнюю страсть
Не обменяли б Райскую
Сладкую обыденность?».

И Ева легкомысленно
Сказала: «Да, моя любовь!».
«Раз так, тогда смирись, жена.
Ведь нас из Рая выгнал Бог…».


 


6. Врата



Последнее утро

…И вечер был, и было утро…
А ночи – не было в ту нощь,
А было как-то неуютно
И колотила тело дрожь.

Клубилась Темень за окном
И в окна лютый дождь хлестал;
Лишь ангел пламенным лучом
Порою Землю освещал.

То ли от нервов, то ли сырость – 
Но не спалось всю ночь никак.

А если и спалось, то снилось,
Как тени лижут их очаг,

И вкруг огня, волнообразно,
Каченье пауков-фаланг
И скорпионов безобразных
На устрашающих ногах;

Отравленного жала взмах,
И кобры з;мершей зигзаг,
Сверкал недобрый взгляд в кустах,
И задувал огонь сквозняк,

И всё тоскливей становилось,
И сон глотал мохнатый страх…

…Наутро, правда, прояснилось –
И в голове, и в небесах.

Хотя –  погрохотало малость,
Но это –  только для порядка,
И очень скоро рассосались
Тучи без остатка.

Проковыряло солнце тучки
Пальчиками длинными
И, растопырив лучики,
За горизонт задвинуло.


 

Выход и вход

Они готовятся в дорогу,
Господней Воле следуя,
И гонят от себя тревогу,
Ни о чём беседуя.

Что бы;ло – бы;ло. Что теперь? –
Эдем для них утерян!
Вчера захлопывает дверь,
А утро нынче – ветрено.

И нынешнюю колкость терний
Когда-то скроет прах презренный.
Всего-то дел –  забыть потерю,
Вопрос-то, в общем – времени…

Но их одолевает грусть:
Ведь это всё же – Родина…
А может, есть обратный путь
В Эдемские угодья?

И примитивно ясный вывод
Адаму в голову бредёт:
«Поскольку есть из Рая выход – 
То значит, должен быть и вход!

Изобразив печаль на ликах,
Мы обойдём Эдем кругом –
И неприметную калитку
Мы обязательно найдём!

Мы переждём среди песков,
Пока пройдёт сезон дождей, 
Устроив временный покров
Из веток, листьев и плащей,

К калитке ключик подберём,
И, вопреки запретам всем,
Бочком, на цыпочках, ползком 
Опять воротимся в Эдем!»… 

Но Бог не дремлет, Бог пасёт
Не только души, но и думы:
Мол, это, хлопче, не пройдёт!!! – 
С Небесной грянуло Трибуны…


 

Доесть последний бутерброд

И вот собрались в дальний путь,
И вещи упакованы.
Багаж-то – пару раз чихнуть,
Но всё ж – тележка полная.

«Имай её, кати к Вратам! –
Святой подсказывает Дух. –
Доколе ж нянькаться Мне с вами,
Я – Пастырь ваш, но не пастух!».


Доесть последний бутерброд,
Тележку в руки – и вперёд,
Навстречу будущих невзгод,
И да поможет вам Господь!


Скрижали

И вот – последний эпизод.
В свой исторический поход
Они пошли: Адам – вперёд,
А Ева – вслед ему идёт.

А Бог: «Ребятки, вы куда?… –
Улыбка на устах играла. –
Вы не забыли, господа,
Забрать Священные Скрижали?».

И выложил Отец пред ними
Скрижали, и встряслась земля.
Адам вернулся: «Не вини, мол,
Ну, оплошал тут малость я…

Ты подсоби, Отец Всевышний,
Их только н; плечи поднять…».
А сам подумал: «Да, не вышло
Поклажи оной убежать.

Такое дело с непривычки
Расплющит разом мою стать.
Ведь надо ж было эти книжки
На камень тяжкий записать!

Хоть я, с любовию своей,
Наполнен силой, как амбал –
Такие тяжести, ей-ей,
Я отродясь не поднимал.

Вот возмущусь да и скажу:
Даёшь почётный мне эскорт,
А то поклажу ту сгружу,
Едва я выйду из ворот!

Не встать, не выдохнуться словом
Под нею мне, без спора.
Я буду ею утрамбован,
Как таракан рессорой!».


 

Предупреждение

Перехватил Создатель мысли
И рёк:  «Послушай-ка, сынок!
Да, тяжкой, но – высокой миссией
Тебя уполномочил Бог.

Сии гранитные записки
Несут Мою Благую Весть.
Когда-нибудь и папа римский
Сочтёт за честь сие прочесть.

Храните эти раритеты,
Покуда вертится Земля,
Поскольку здесь – Мои Заветы
И доказательство Меня.

Но в этой грамоте нетленной
Узреть не каждому дано
Пророчество аль откровение –
Поскольку писано умн;.

Страшитесь ложных предсказаний,
До коих падок обыватель,
Ведь было б только прорицанье –
Найдётся тут же толкователь.

Он на коне восстанет чёрном
И соберёт толпу невежд,
С тем, чтоб обманом утончённым
Набросить тень на белый свет.

Засим – пойдут и лжепророки,
Заполонят умы надолго.
Убойтесь бесов сих жестоких,
И козлорогих, и безрогих!

Они ползут из Преисподней,
Надев обличие людское.
Одною Волею Господней
Не сокрушить их массы скоро –

На службу к Темени покуда
Попорченные звоном злата
Бегут от ангелов иуды
И пополняют силы Зла.

Противьтесь их бес;вской воле,
Меня молитвой призывая.
Люд уберечь от лютой доли –
Се цель бесценных предсказаний!

Когда ж их тени, сатанея,
Закроют всё же Небосвод –
Тогда-то кара Божья с Неба
На Землю грешную падёт.

А поелику Я загружен,
То снизойдут отрядом строгим
Архангелы, кто правдой служит
Господним принципам высоким.

Мои ребятки-то отыщут
Всех поголовно падших ангелов
И по программе полной взыщут
(но это – в следующей Саге):

Построят демона и беса,
Кто им прислуживал при том,
И каждому – по интересам…
Покажут, словом, кто есть кто.

Засим сойдёт учёный Ангел,
Незрячих к Свету привести.
Для прочих – Я оставил знаки,
Разнообразные следы:

По всей Земле, в местах невидных,
В пещерах, скалах, даже в снах,
В цветах, дождях метеоритных
Найдётся Божий след и знак.

Увидит каждый сей сигнал,
Но только если он – учёный:
Скрижали на себе таскал,
Читал их, сном не утомлённый…

Может, и вам Я помогу,
В дороге знак какой подам…
А митингуй, не митингуй – 
Мне всё едино. К ворот;м!».


 

Проводы

Слегка придавленные ношей,
Они пошли своей дорогой,
И в спины – чувствовалось кожей –
Глядел Отец Небесный строго.

Плелись за ними обезьяны,
Негромко что-то обсуждали,
Жевали на ходу бананы,
Затылки глупые чесали.

В саду заброшенном скорбели
Фазаны траурной окраски,
И соловьи прощально пели, 
И упад;ли с веток райских 

Туда, где розы увядали,
Склоняя горестные лики;
И так пронзительно звучали
Павлинов жалостные крики;

И с тёмными очами мчались
Куда-то серны и сайгаки,
И козы с х;лмов в дол спускались,
И выли дикие собаки;

Жирафы вытянули шеи
И вслед с надеждою смотрели;
И совы в чащу улетели,
И змеи выползли к аллее – 

И страус головой в песок
Зарылся, и застыл сурок,
И наземь пал, как лепесток,
В саду последний мотылёк;

Тревожно замер носорог,
И лев остановил прыжок;
И воющий тоскливо волк
Укрылся лапой и умолк;

И даже брошенный щенок
На самом дне большого лога
В ещё неведомой тревоге
Свернулся в маленький клубок;

И на мгновенье ветра ток
Застыл в вершинах пальм высоких –
И на Эдем, сбивая с ног,
Рванулся с силою жестокой.

Слоны взревели беспокойно,
Взмутилась тихая река,
И вереницею нестройной
Вернулись в небо облака.

Ползёт на берег крокодил,
Тараща слёзные глаза,
И аист, бел и длиннокрыл,
Смятенно взвился в небеса…


***
…И только в логове змеином
Пируют демоны победу:
Вкушает Гадость Анонимная
Беду чужую на обед.


 

Врата Эдема

Они, желавшие свобод,
К Вратам Эдема шли уныло.
Воспрянул Ангел у Ворот, 
Слегка оправив крылья,

И, повинуясь провиденью,
Врата неспешно отворяет.
Объяла дрожь Врата Эдема
И содрогнулись земли Рая.

Взметнулись в небо птичьи стаи,
А следом – смерчи в небо взмыли,
И петли, пыль перетирая,
Не скрипнули – завыли…

И ветер этот вой взнесёт,
В песчаный мрак распространяя,
И в тон ему Эдем взревёт,
Своих любимцев провожая –

Надежда тонет в этом оре…
Они порог пересекают.
Выходят медленно герои
За пределы Рая…

Врата захлопнутся – и вздрогнет,
И ёкнет трепетное сердце,
Вой обернётся в стон – и смолкнет,
И в ноги ляжет пылью серой.


Депортация

Безропотно, неудержимо
Их продолжалось шествие.
И расступились Херувимы,
Надменны и торжественны;

Мечи горящие раздвинули;
И вот, едва развеян дым,
Под ними, с гл;вами повинными,
Проходят наши молодые…

Что впереди? Огонь и пепел?
Пустыни жар? Пыль и песок?
Холодные, чужие степи
И мгла неведомых дорог?

А может, Бог оставит знаки,
Что обойти помогут рок?
Вперёд, друзья, навстречу мраку,
И да пребудет с Вами Бог!


 

7. Персональный Рай



Индивидуальный Рай

Так Ева и Адам лишились
Прав на бессрочное блаженство.
Но вместе с тем и появились
На свете первое семейство,

И двух сердец святые путы,
И дом, и сад, и – детвора…
Она рождается, по сути,
Любви благодаря.

Всё ж это чувство – позитивно:
Оно на рай в душе похоже.
А Вечность…  – то прерогатива
Отныне будет только Божья.

Изведавшим однажды страсть,
Жить без неё – такая скука!   
Дарам Эдема не унять
Души и сердца боль и муки.

Пускай с любовью жизнь – быстра,
Но каждый миг её – награда.
А без неё
и рай –
не рай,
А заповедник заурядный…


Земная жизнь полна преград,
Разлук,  сомнений  и  утрат,
И  обретя  – не  потеряй
Свой  индивидуальный  рай!

 

Эпилог


Есть и другие версии…

Есть мнение, что аисты
Детишек носят… Бред!
И мухи ведь летают
Отдельно от котлет.

Очередная версия:
Капуста, огород…
Но ребятня, поверьте мне,
На грядках не растёт!

Короче, всё в порядке,
И мы прекрасно знаем:
Ну не растут на грядках
Девчонки с пацанами!

И в самых разных странах
Тысячи мальцов
Возникают в мамах
С участием отцов.

Не без любви, естественно,
Но и не без слов:
Громких, нежных, лестных –
И результат готов!

По всей Земле родители
Качают колыбели.
И аисты тут, видите ли,
И мимо не летели.


 

Повторение пройденного

Вот и выходит: Слово –
Начало Всех Начал
(и отыскался  повод
для выхода в финал!),

И Слово есть основа
Любого вещества –
Запомни эту новость
Теперь как «дважды два».

И дела каждого в основе
Лежит, выходит, Слово.
Надеюсь я, урок усвоен
И в память утрамбован.


 



Оазис
Последняя поэма



***
…Когда ты кончишься, пустыня?
Где берега твои? –  Ответь!
Где мир, в котором море –  синью,
А не песком, поющим смерть?…


1.
…Адам поклажей сгорблен тяжкой,
Коляску Ева катит следом,
А в ней трясёт свои кудряшки
Мальчонка-непоседа.

С любовью Ева на Адама
Глядит, голубоглазка.
И взгляд его такой же самой –
Ответной – полон лаской.   

И песня, словно ручеёк,
Струится в даль песчаную.
Мотив навязчивый её –
Как Voodoo-заклинание:

«О, Ева, Ева, Ева, Е!…
О, Ева, р;брышко мо;,
Точнее, рёбрышко моё,
О, Ева, Ева, Ева, Ё…». 


2.
Барханы, полные песка,
Растут и тают каждый день,
Но цель  всё так же далека – 
И недоступна, как виденье…

Мелькают мимо смерчи, словно
Километровые столбы… 
Идут они беспрекословно
Навстречу роковой судьбы.


Когда ты кончишься, пустыня?
Где берега твои? –  Ответь!
Где мир, в котором море синью,
А не песком, поющим смерть?…

Мы показать хотели сыну,
Стремящемуся повзрослеть,
Что жизнь есть и за пустыней,
Что в жизни есть не только смерть.

На край, где зелены долины,
Ещё успеем посмотреть,
Где горы – снежные вершины –
Небесную пронзают твердь.


3.
Вдали – всё те же пирамиды,
Упёрлись лестницею в небо,
А рядом – стражник, Сфинкс сердитый,
Оскалился свирепо.

Ползёт усталый бабуин
Из фараоновой гробницы,
И тащит за собой хурджин,
Что полон дорогих гостинцев…

Макака чуть поодаль  ждёт,
Когда её дружок злосчастный
В пространство мёртвое вползёт,
Что взору стража неподвластно.

Случайный шорох – и гостей
Заметит исполинский Сфинкс,
И яростная мощь когтей
Молниеносно мчится вниз.

И лапа каменная давит,
Втирает их в песок и пыль…
И гневный рык уходит в дали,
Теряясь средь пустынь.


Когда ты кончишься, пустыня?
Где берега твои? –  Ответь!
Где мир, в котором море синью,
А не песком, поющим смерть?…

Уйти с пустыни ненавистной,
Мин;ть владенья обезьян,
И по скрижали рукописной
Божественный устроить стан.

И если созданы мы Богом
Не только пищей для песка,
То вот за склоном тем пологим
Пускай откроется река!…


4.
Пустыни дрогнули владенья,
И облака пустили тень,
И там, по Божьему веленью,
Возникнул мир, благословен.


Там –  край, где зелены долины,
И рек сияющая сеть,
Там – горы, снежные вершины,
Небесную пронзают твердь;

Там с наступлением сезона
Бросают листвяную сеть
Дер;в заботливые кроны,
Чтоб землю на зиму одеть;

Там вдаль несётся зверь свободный,
Там всходит и заходит солнце,
И завтра – снова, как сегодня, –
Проснётся солнце в небе сонном,

И по законам по извечным
Волчица там растит щенка,
И сын взрослеет человечий, –
О мир, о как ты чист пока!


5.
Что дальше? – В суете презренной,
Пройдя пески, года, века,
Порочный – и такой бесценный –
Мы этот груз несём пока.

Любить друг друга больше жизни,
Лелеять сына  – и терпеть
Судьбы изломы и капризы,
Пока не разлучит нас смерть. 

Любовь – и сын… Что, кроме Бога,
Ещё останется у нас? – 
Когда мы встанем на пороге,
Чтоб посмотреть в последний раз

На милый дом, на сад цветущий,
На остывающий закат,
И отозваться на зовущий 
Забытый скрип Эдемских врат…


…Там край, где зелены долины,
Там рек блистающая сеть,
Там горы – снежные вершины –
Небесную пронзают твердь…


Когда ты кончишься, пустыня?…