- Огонь не оставит следа на коже, но заберёт всех нас…
На ум мне приходит пара слов жалких, слабых на шарм,
Условные фразы – фикция на кушетке с врачами,
Мне точно не больно, словно не жаль, от жала шприца,
И соты заполнены под завязку смолами с гарью.
К конечно-сожжённому образцу слепой бесталанности,
Подходит в сравнении сокрушённый погасший разум.
Я так прожила лет двадцать в периодическом хаосе,
Пытаясь идти по ровной прямой в потерянный рай.
Но труп под накалом лампы в палате онколо-больных,
Хочу убежать, надеюсь отпустят путы кошмаров,
Уснули и звёзды, а я дивлюсь оскалом Луны,
На пальцах пожар, а губы в косметике черной сажи.
Истлела последняя сигарета, кофе простыл,
Ты смотришь восход, печалившись рвёшь последний листок
Письма с оправданием, где описано:
Что даже бессмертье в мире нашло себе островок.
- Ты – свет от далёкой, яркой, безвестной белой звезды…
Прости, не смогу сказать без толики нервов, спокойно,
Своими словами, и чтоб не ранить розу безликую.
Мне горько, я лью в себя литры неабстрактных помоев…
Боясь одиночеством карать сердце непокоримое.
Нет или мне плохо, что не могу с тобой быть сейчас,
Меня рвёт на части глубина строк горящих, как лёд,
В момент одиночества, в окружении трубок, капельниц,
В кругу грубых близких и при условиях долгой каторги
Могу твой взгляд видеть только по скайпу, как сон…
- Я буду тонуть взгляд вверх обратив, под плотью Земли…
Браслет из твоих волос под тонкую кожу врос сообщеньем,
Стихи на коленке о вечно бледной, рыжей принцессе
Ставь звуки погромче стука сердечка, тише грозы,
Тяжёлые слёзы? Ты без остатка сил… проснись!
Истлели глаза, так жжёт пустота, обросшая тиной,
И ты погоришь на стараниях стать слишком типичным,
Окно растворяет в доменной печи унылой сатирой:
В преддверии смерти, любить сильнее? стать меркантильной?
В душе сокрыв эпоксидной смолой, чтоб не подсмотрели,
Как плачет ребёнок тушь по щекам размазав подушкой,
Оковы разбиты, рамки долой, приросши к постели,
Мой дух остаётся наедине и только с тобой…
00. 10. 18