Мир в окне чужеродный и вязкий
так тревожит. Ей снова не спится.
До предела натянуты связки
голосящей, по прошлому, птицы.
Ночь, сгущая к полуночи морок,
шелестит порыжелой листвою.
Женский профиль, немного за сорок,
разговоры ведёт сам с собою.
Ночь захлопнется старой ракушкой –
черноту беспросветности выев.
Перемелются на крупорушке,
между звёзд, все проблемы ночные...