Шестилетний сын её, наигравшись во дворе вошел в комнату, и она с первого взгляда заметила, как распирает его желание рассказать что-то новое, увлекательное, никогда прежде не слыханное ею.
«Мама, я хочу рассказать тебе анекдот, только в нем много плохих слов,» - предупредил мальчик.
«Расскажи как есть, из песни, говорят, слова не выкинешь,» - ответила она и поудобнее усевшись на диване, внимательно выслушала длинный, плоский, матерный без художественной необходимости, анекдот про попугая, за каким-то чертом отправленного в космос, таинственные обитатели которого, должно быть, до смерти перепугались, услышав, как разговаривают на земле.
Бессмысленное месиво космического масштаба наконец-то отзвучало и мама осторожно спосила ребенка: «Тебе это нравится?» «Да, - незамедлительно ответил он, - и особенно нравятся дурные слова.»
«Это не страшно, ты вырастешь, время сформирует твой вкус, ты поймешь, что даже дурные слова могут служить интересам юмора, там, где ими пользуются с умом и в меру, и если ты вспомнишь однажды эту белиберду, так только с улыбкой, адресованной неразумному твоему детству,» - сказала мама.
«А что будет, если время не сформирует мой вкус? - с видимым любопытством спросил мальчик.
«Ничего страшного. Просто ты станешь таким, как наши соседи,» - сказала мама, явно не желая продолжать разговор. Мальчик представил себе ежедневные крики
и проклятия за стеной, представил звук падающих человеческих тел, детский рев, заглушаемый ревом полицейской машины, представил все мерзкое, недопустимое, густо пересыпанное солью грубых, злобных ругательств, и горько заплакал.
А проснувшись утром, он увидел на стуле рядом с кроватью книжку, не виденную им прежде. Называлась она «Бекташи и другие». Мальчик начал читать её, не подозревая, что переведенная с турецкого, прелестная, полная житейской грусти и изящного юмора книжка будет сопутствовать ему всю жизнь.